Марина Серова - Алмазная лихорадка

Оба они были долговязые, худые и скуластые, с хмурыми настороженными физиономиями, на обоих были потертые джинсы и толстые брезентовые куртки со множеством карманов. У обоих были черные волосы, только у одного они были давно не стрижены и сальными прядями спадали на воротник, а второй предпочитал короткую стрижку, но зато щеки его украшали длинные и острые бакенбарды, придававшие ему вид опереточного злодея.

У длинноволосого через плечо была перекинута видавшая виды спортивная сумка, второй вообще был налегке. Меня настораживало то, как эти парни, пристально разглядывая находящихся на вокзале пассажиров, подчеркнуто стараются не обращать внимания друг на друга. Они вполне могли оказаться железнодорожными гастролерами, работающими на пару, и я решила не выпускать их из виду.

Капустин по-прежнему казался недовольным и обеспокоенным. Он то и дело косился на меня и на кейс, который я держала на коленях. Я чувствовала, что его так и подмывает прочитать очередную инструкцию о бдительности и он еле сдерживается.

На мое счастье, объявили посадку, и мы пошли на перрон. Выходя из дверей вокзала, я оглянулась — заинтересовавшие меня парни продолжали оставаться на своих местах, сосредоточенно разглядывая узоры на кафельном полу.

Мы с Капустиным поднялись в вагон и направились в свое купе. Вдруг он остановился и озабоченно произнес:

— Вы пока занимайте места, я сейчас подойду… Мне срочно нужно… э-э… в туалет.

Я резонно заметила, что на остановках туалеты закрыты. Капустин с досадой посмотрел на меня и нетерпеливо сказал:

— Идите — прошу вас! Я же сказал — сейчас подойду! Мне нужно…

Я пожала плечами и пошла дальше, размышляя о том, что мой компаньон, кажется, точно помешался, что, впрочем, неудивительно, потому что для изнеженного, привыкшего к комфорту и почитанию человека такая поездочка не могла пройти бесследно.

В купе были два пассажира — сосредоточенный, неразговорчивый очкарик, который со строгим выражением на лице читал какую-то книгу, в названии которой присутствовали слова «адаптация» и «корреляция», и второй — толстый жизнерадостный коротышка с проплешиной на затылке, видимо изнывающий от тоски в компании ученого соседа.

Очкарик даже не посмотрел в мою сторону. Зато толстяк пришел в восторг и сразу поинтересовался — далеко ли я еду, одна ли и чем он может мне служить.

— Для начала встаньте с полки, — распорядилась я. — Мне нужно поставить чемодан, — и добавила неприязненно: — И, если можно, заткнитесь. Я устала и не хочу выслушивать посторонний треп.

Коротышка онемел, а умный очкарик, не отрывая глаз от страницы, мрачно усмехнулся. Я опустилась на полку и посмотрела в окно. Наш вагон находился как раз напротив вокзала, и со своего места мне было хорошо видно почти весь зал ожидания. Моих брюнетов в зале уже не было. Возможно, они все-таки решили составить нам компанию.

Капустин появился, когда поезд уже тронулся. Он был странно возбужден и, к моему удивлению, предложил мне выпить. В руках у него был пакет, в котором просматривались очертания бутылки.

— С чего бы вдруг? — настороженно спросила я.

Он криво усмехнулся и сказал многозначительно:

— За успех предприятия!

Из пакета появилась бутылка шампанского. Было непонятно, где он ее взял, — неужели бегал в киоск на станцию? Его поведение становилось все более странным.

— А как же неожиданности на железной дороге? — напомнила я.

Он рассмеялся деланым смехом.

— Полагаю, что все неожиданности уже позади! — с пафосом объявил он.

Я поморщилась.

— За вашей мыслью, Анатолий Витальич, очень трудно угнаться, — пожаловалась я. — Пожалуй, пока я буду придерживаться старого курса — с круглосуточным наблюдением и раздуванием образа врага. Шампанское предлагаю отложить.

Толстячок, которому давно не терпелось вставить слово, жизнерадостно вмешался:

— Дорогой сосед, простите, не знаю вашего имени-отчества, если не возражаете, я мог бы составить вам компанию! У меня, знаете ли, тоже… — он хихикнул. — Припасена бутылочка!

Капустин уничтожающе посмотрел на него.

— Что вам нужно? — грубо сказал он. — Какого черта вы вмешиваетесь в чужой разговор?! Сядьте на свое место и помалкивайте!

Коротышка побагровел и открыл рот. Ученый покосился на него сквозь очки и опять усмехнулся. Капустин бросил на стол пакет и раздраженно сказал:

— Ну что ж, если не желаете… Давайте тогда спать!

Он сходил за постельным бельем и, раскатав матрац, небрежно бросил: