Марина Серова - Разделяй и властвуй

— Пастор, — Граф быстро пробежался пятерней по макушке. — Скажи мне ради успокоения души, существует этот тайник или не существует?

Пастор несколько раз затянулся ароматной сигаретой «Капитан Блэк», выпустил дым через ноздри и открыто взглянул в глаза бывшего «смотрящего» по России.

— Существует, Граф.

Не думаю, что я одна испытала неимоверное облегчение от короткого, но честного ответа Виталия Александровича. Наверняка значительно лучше и увереннее почувствовал себя Граф. Порадовался бы принесенным новостям и Крокус, если бы не отдыхал сейчас в бессознательном состоянии в гостиной.

— Да ты просто наш спаситель, Пастор! — Граф счастливо заулыбался.

— Не спеши праздновать победу, Олег, — осадил его Монькин.

— Что-то не так?

— Не так, — кивнул Виталий Александрович. — Я же сказал тебе, всему свое время.

Я молча ожидала продолжения. Не торопил больше друга и Граф, понимая, что этим уже ничего не добиться.

— Операция, проводимая Дроздом, кстати, это его настоящее оперативное имя, уже близилась к завершению, — продолжил Пастор. — Он накопал все, что ему было необходимо, и на наших, и на своих. Готовился выйти из игры на следующий день после того злополучного налета, но не успел, как вы сами понимаете. Играл, сучонок, по-крупному. Рисковал. Здесь, в Тарасове, он действительно чувствовал себя в безопасности. И не только потому, что у него тут краля имелась под боком. Дрозд родился и вырос в этом городе. Здесь же он и заховал свои компроматы.

— Где они? — на этот раз не выдержала я. Уж больно долго размазывал каждое слово Монькин.

— В банке, — Пастор небрежно стряхнул пепел на хрустальное донышко, а потом, затянувшись еще раз, и вовсе затушил сигарету.

— Шутишь? — не поверил ему Устинов.

— Ни капельки. — Большая голова Виталия Александровича с роскошной седой шевелюрой закачалась из стороны в сторону. — Он собрал все свои бумаги в момент последнего визита в этот город и отнес их в банк «Монреаль». Пять лет заветная папочка пролежала в одном из сейфов, а заинтересованные в ней люди с ног сбились, разыскивая данную ценность. Впрочем, даже если бы они и знали, где она находится…

Пастор замолчал, то ли намеренно испытывая наше с Графом терпение, то ли прикидывая, как лучше завершить начатую фразу. Мы покорно ожидали продолжения.

— Взять документы из сейфа непросто, — наконец порадовал нас главными неприятностями Монькин. — Ключ выдается только при наличии паспорта. Такова была воля покойного Дрозда.

Огромная длинная ручища Виталия Александровича потянулась к пластиковой бутылке с минеральной водой и ухватила ее за самое горлышко. Вор в законе придвинул к себе граненый стакан и наполнил его пузырящейся жидкостью. Пастор ополовинил двухсотграммовую емкость и промокнул губы тыльной стороной ладони. Мы с Устиновым снова подверглись томительному ожиданию.

— Чей паспорт? — спросил Граф, предварительно переглянувшись со мной.

— Либо нужен паспорт на имя Альтенгерова Игоря Сергеевича, либо, — Пастор пожал плечами, — на имя Бекешина Андрея Игнатьевича.

Мы дружно повернули головы к гостиной, где в состоянии полной нирваны на диване валялся Крокус. Поверить словам Пастора было крайне сложно. Граф даже позволил себе усомниться вслух.

— Мы говорим о моем брате? — недоверчиво изогнул левую бровь.

— Вполне возможно, что о его однофамильце, — попытался сыронизировать Виталий Александрович, но в его устах это прозвучало не очень забавно. — Конечно, о нем, Граф. Как мне удалось выяснить, Дрозд доверял Крокусу больше, чем кому бы то ни было. Он считал его не просто напарником, но и другом.

— Мент считал другом налетчика? — Устинов скривился, будто от зубной боли. — Нонсенс какой-то. Ему что, довериться больше некому было?

— Граф, ты просто не знаешь, что значит быть агентом под прикрытием, — философски заметил Пастор.

— А ты знаешь?

— Я догадываюсь. Это совершенно новая жизнь. Нельзя просто сменить имя и фамилию. Это полная перестройка всего мироощущения. Каждый человек рядом с тобой — потенциальный враг. Не говоря уже об оборотнях, розыском и выявлением которых как раз занимался Дрозд. Лично у меня от такой работы крыша бы задымилась.

— Крыша от любой работы дымится, Пастор, — нравоучительно заметил Олег.

Я полностью согласилась с этой сентенцией.

— И какие у нас варианты? — Граф обращался ко мне с явной растерянностью в голосе. Подобное с ним случалось не часто.