Марина Серова - Разделяй и властвуй

— Ах да, Пастор. — Олег аккуратно стряхнул с кончика сигареты пепел и тяжело вздохнул. — Он сказал мне, что уже напал на какой-то след, по личности Дрозда, разумеется.

— Это хорошо, — кивнула я. — Что за след?

— Не отчитался. Сказал, все подробности при встрече. И, как видишь, пропал.

— Позвони ему, — мотнула я головой в сторону телефонного аппарата.

— Его мобильник не отвечает.

Подобное положение вещей действительно настораживало. Я понимала беспокойство Графа по этому поводу. Его дружеские отношения с Виталием Монькиным, а именно так в миру величали Пастора, мне были известны. Ясное дело, Олег меньше всего на свете хотел, чтобы по его вине этот человек угодил в неприятности. К тому же время не стояло на месте, и с каждой отмеренной секундой наш лимит, подаренный сходом, таял на глазах. Я тихо чертыхнулась.

— Кроме надежды на Пастора, у тебя есть еще какие-нибудь идеи?

— Ни одной, — Граф был со мной откровенен, как на исповеди.

Я покачала головой. Всегда предпочтительнее иметь несколько рабочих версий. А сейчас выходило, что если уважаемый Виталий Александрович не сумеет выяснить для нас ничего полезного, мы снова станем похожи на слепых котят, тыкающихся в разные стороны в поисках материнской груди.

Несколько минут мы оба сосредоточенно курили, изучая друг друга бессмысленными взорами. Каждый думал, где искать решение проблемы.

Недавнее известие по телевизору о гибели Марины Строгановой свидетельствовало о том, что ситуация складывалась чрезвычайно серьезная. Неприятели Дрозда, а наверняка они сейчас являлись и нашими противниками, за пять лет нисколько не угомонились. Враги все время находились где-то поблизости и не дремали.

Я мысленно прокрутила в голове тот злополучный эпизод возле моей конспиративной квартиры, когда мы с Крокусом по воле обстоятельств упустили девушку из виду. Тогда нападение осуществлял Кушак, вернее, его бравые ребята, но в корне это несильно меняло дело. Неужели он? В Тарасове Бурашников осел очень давно и вполне мог быть причастен к событиям пятилетней давности.

Я немедленно поспешила поделиться собственными умозаключениями с Графом. Выслушав мою гипотезу, Устинов поскреб пальцами подбородок и задумчиво произнес:

— Сомнительно.

— Почему?

— Я только сегодня познакомился с Кушаком, — пояснил он. — До этого лишь был наслышан о его персоне. Но знаешь, твой дружок не тянет на гангстера из Чикаго.

— Он мне не дружок, — поспешила я откреститься.

— Неважно. Версия не становится от этого тверже, но, если ты очень хочешь, я могу проверить этого типа.

— Каким образом?

— Скажем так, у меня есть свои средства, — напускал тумана Граф. — Не хотелось бы посвящать тебя во все тонкости.

Мне почему-то показалось в этот момент, что Олег откровенно ударился в дешевые рисовки, намеренно пытался произвести на меня необходимое впечатление. Я криво усмехнулась и хотела уже было прямо заявить Олегу об этом, но тишину трехкомнатной квартиры совершенно неожиданно прорезал громкий звонок в дверь. Я бросила взгляд на настенные часы за спиной Устинова, стрелки которых показывали двадцать минут третьего. Граф поднялся с диванчика. В его ладони, как по мановению волшебной палочки, возник компактный «марголин». Я непроизвольно поразилась этому факту. Давно уже не имела чести лицезреть представителей высшего эшелона власти с огнестрельным оружием в руках. Я тоже приняла вертикальное положение и вооружилась своим револьвером. Звонок повторился.

Граф жестом приказал мне оставаться на месте, а сам двинулся в коридор. Я не послушалась его и осторожно зашагала следом. Возле двери Олег остановился. Он не стал с ходу прикладываться к дверному глазку, а переместился немного влево и прислушался. Я взяла дверь на прицел. Ночной визитер в третий раз надавил кнопку звонка.

— Кто? — коротко поинтересовался Граф.

С лестничной площадки что-то ответили грубым басом, но я, находясь немного дальше Устинова, не смогла разобрать ни слова. Олег облегченно перевел дух и опустил руку с «марголиным». Оружие уставилось дулом в паркетный пол.

— Это Пастор, — проинформировал меня Граф и без всякой опаски провернул дверной замок.

Я отступила в сторону, и Олег проделал то же самое. Нашему старому знакомому Виталию Александровичу Монькину требовалось большое количество коридорного пространства. С момента нашей последней с ним встречи Пастор располнел еще больше и стал практически необъятным. К тому же при его двухметровом росте даже незначительное изменение в ширине производило должное впечатление. Волосы Виталия окончательно поседели. В остальном он не претерпел никаких изменений. Все те же проницательные карие глаза, нос картошкой и широкое скуластое лицо. На подбородке Монькина белел едва заметный косой шрам, а плотно прилегающие к черепу уши скрывались за роскошными бакенбардами.