Марина Серова - Ну и дела!

Мое дело лишь внести некоторые поправки в структуру бытия, чуть скорректировать течение событий.

Много ли для этого требуется?

Сущие пустяки.

Что сделала я за прошедшие две с половиной минуты?

Не скупясь, полила засов подвала машинным маслом. Раз.

Пристроила к рукоятке засова старый светоотражатель от Светкиной машины. Два.

Тщательно выбрала позицию в кустах у забора, прямо напротив гаражной двери, и установила видеокамеру. Три.

Выключила, наконец, свет в гараже. Четыре.

Ну, еще выкроила чуть-чуть времени на то, чтобы проверить, как я выгляжу, и внести необходимые коррективы с помощью содержимого моей косметички.

Осталось совершить пятое, и последнее, действие, после которого судьбы наши изменятся и потекут по другому, не существующему пока руслу.

Но сначала нужно дождаться еще одного, третьего участника спектакля.

Сапер что-то задерживается. Я уже начала беспокоиться, не ошиблась ли я где-нибудь в своих психологических построениях.

А что, если Сапер не столь сильно эмоционально завяз в ситуации и вовсе не стремится присутствовать при «казни» Когтя?

А что, если он предоставит эту честь моим коллегам из государственных структур? Представляю, веселенькое выйдет свидание.

Нет-нет. Сначала он должен быть уверен, что здесь уже произошло все то, чего он добивается. Должен же он проверить, все ли в порядке, прежде чем, к примеру, направлять сюда фээсбэшников?

Должен.

Сколько мне придется его ждать, не высовываясь из этих кустов? Час? Сутки? Двое?

Сапер опаздывал, по моим представлениям, уже на сорок пять секунд.

Сомнения мои разрешились, когда я услышала приближающийся рев автомобильного двигателя.

Рядом со Светкиной «девяткой» взвизгнула шинами по асфальту когтевская «Вольво».

Сквозь кусты и ворота я увидела на ее ослепительно белом боку безобразную черную полосу. Этот неврастеник, оказывается, вписался куда-то, торопясь на представление. Потому, видно, и задержался.

Сапер резко выскочил из машины и столь же резко остановился. На внимательный осмотр двора у него не было ни времени, ни желания.

Его интересовала я, а где еще могла я быть, как не в гараже?

Во дворе меня не было видно, хотя машина моя стояла перед воротами. И дверь гаража была слегка приоткрыта.

Он пошел к гаражу, на ходу доставая пистолет.

Я взяла в обе руки уже нагревшийся на солнце пистолет Сапера, который он отдал мне при разговоре в офисе, и тщательно прицелилась в точку, которую, казалось, вижу сквозь металлическую дверь.

Чтобы хоть как-то понять ситуацию, Сапер должен, во-первых, узнать, закрыт ли подвал; во-вторых, найти меня, а я тоже должна быть в гараже, потому что, где же мне еще быть, кроме как у подвала — готовиться его открыть.

Сквозь оставленную мною щель между створок ворот ничего невозможно было увидеть, и Сапер был вынужден открыть одну створку. Причем открыть достаточно широко, чтобы рассмотреть заднюю стену гаража, около которой и находился лаз в подвал.

Светоотражатель на ручке засова загорелся слабым, но все же хорошо различимым в гаражном полумраке красным пятном.

Не больше секунды я корректировала свой прицел.

После чего нажала курок.

Я была уверена, что попаду в ручку подвального засова и от выстрела она выскочит из своих пазов, обильно политых мною маслом. Кто-то мне говорил, что Коготь стреляет удивительно метко, выстрелом гасит сигарету во рту человека с двадцати шагов. Я бы, наверное, не рискнула проводить столь рискованные эксперименты, вдруг, знаете ли, рука дрогнет в момент выстрела. Но пулю в пулю всаживать и я умею.

Мне показалось даже, что я услышала, как стукнул засов, открывая Когтю путь к свободе.

Все. Моя миссия окончена. Я перехожу в разряд зрителей.

По-моему, в последние секунды своей жизни Сапер так и не понял, что происходит.

На звук моего выстрела он резко обернулся с выставленным вперед пистолетом, но, не видя цели, сам выстрелить не успел — сзади него в глубине гаража раздался грохот отлетевшей крышки подвала.

Сапер вновь резко обернулся, показав мне свою спину, и, наверное, зрелище, которому он стал свидетелем, его парализовало бы насмерть, если бы его жизнь хоть чуть-чуть еще продолжилась.

Опершись обеими руками на края подвального лаза, из его отверстия просто-таки вылетел наверх Коготь, на лету поднимая обе руки, в каждой — по пистолету.

Наверное, об этом мгновении он мечтал все время своего трехсуточного заточения, грызя сырую картошку и запивая ее огуречным рассолом.