Марина Серова - Экс-баловень судьбы

Я был вне себя и изо всех сил лупил по чему попало. Мне досталась доска от ящика, в которой торчал гвоздь, и я ощущал неизъяснимое удовольствие, видя, как по лицу профессора течет кровь.

Не помню, как долго мы били его. Остановил нас все тот же Леха. Он первым заметил, что Разумов уже не пытается сопротивляться, и стал всех успокаивать. С трудом заставив себя остановиться, мы пошли обратно к Генке домой, по дороге бросив палки на какой-то мусорной свалке.

Как мы и предполагали, отсутствия нашего никто не заметил. Мы еще немного выпили, чтобы окончательно успокоиться, и потом со всеми вместе пошли домой. Вот и все, — после небольшой паузы сказал Влад. — На следующий день мы узнали, что профессор мертв, и хотя это нехорошо — мы не очень переживали. Договорившись в случае каких-то расспросов отвечать, что мы ничего не знаем, и при всяком удобном случае расхваливать профессора, мы продолжали учиться, но с того времени на собрания общества больше не ходили.

Оказалось, что держать это в себе не так-то просто, и, иногда встречаясь и разговаривая о случившемся, мы каждый раз все настойчивее убеждали друг друга в необходимости хранить тайну… и все больше сомневались в своей способности ее сохранить. Особенно мы боялись, что проболтаются девчонки… Видите — проболтался я, — с невеселой усмешкой сказал Влад. — Вы теперь, наверное, в милицию заявите?

Пораженная всем услышанным, я не сразу нашла что ответить. Наконец, медленно собираясь с мыслями, я проговорила:

— Видишь ли, Влад… я тоже должна тебе признаться кое в чем. Я никогда не училась в школе милиции… я окончила академию права, достаточно давно. А сейчас я занимаюсь частными расследованиями и разрабатываю дело об убийстве профессора по просьбе его… одного из моих клиентов.

Влад смотрел на меня с нескрываемым удивлением, но потом на его лице промелькнула какая-то новая мысль, и он задал вопрос:

— Вы сейчас сказали: «…по просьбе его…». Кого — его? Его друга? Неужели у такого человека были друзья?

— Влад, данные клиента — это закрытая информация.

— Или, может быть, эта неприятная женщина… как ее там… Зилькерт…..Зильберг… Она заказала расследование?

— Извини, я не могу говорить об этом, — ответила я своему настойчивому собеседнику, и не подозревавшему, что «эта неприятная женщина» была одной из самых первых подозреваемых.

— Скорее всего, это она, — говорил Влад, пытливо глядя мне в глаза, как будто надеясь высмотреть там ту самую истину, которую не смог ему поведать покойный профессор. — Ей интересно узнать, кто ее дружка кокнул. Повторяю: к убийству причастен только я один!

— Разумеется, Влад, это твое право — говорить так, но я, как ты понимаешь, должна буду передать своему клиенту твой рассказ именно в том виде, как я его услышала.

Не знаю почему, но я так и не решилась сказать ему про диктофон. Он давно уже был выключен, и сейчас мы беседовали с Владом «без протокола».

— Говорите что хотите, — лицо его снова стало угрюмым, — мне все равно. Если бы вы знали, каково это — приходить каждый день домой и видеть, как из близкого тебе человека по капле уходит жизнь…

Влад невидящими глазами смотрел в пространство, и у меня язык не поворачивался задать какой-нибудь сочувственный вопрос. Понимая, что абсолютно невозможно сейчас задерживать этого мальчика или применять к нему какие-либо другие репрессивные меры, я молча сидела рядом с ним на скамейке, пытаясь задавить в себе профессиональные инстинкты. Девяносто девять процентов было за то, что никуда он не денется, даже в том случае, если Надежда Сергеевна посчитает необходимым обратиться в милицию и рассказать о нем следователям. Но один процент вероятности я, как настоящий профессионал, всегда оставляла, и он будоражил все мое детективное нутро. «А ну как Влад удерет?» — коварно подначивал мерзкий процент откуда-то из закоулков сознания, и мне стоило труда не пойти у него на поводу. Но я уже решила, как поступлю.

— Влад, — сказала я, выводя его из хмурой задумчивости, — на данный момент наш с тобой разговор — конфиденциальная информация, которая, кроме нас двоих, станет известна еще только одному человеку: моему клиенту. Именно он будет решать, как с ней поступить. Я действую в интересах клиента, а не в своих собственных, поэтому самолично никаких заявлений ни в милицию, ни куда бы то ни было давать не уполномочена. Твоя судьба сейчас — в руках моего заказчика. Как он решит, так и будет. Если он посчитает нужным передать полученную информацию компетентным органам, тебе придется отвечать в суде. Но, возможно, он не захочет этого делать…