Иван Козлов - Долги отдающий

Чувствую, как меня прямо-таки валит с ног усталость. Надо отоспаться. И проснуться новым человеком, не отягощенным дурными поступками.

— Вика, — прошу я по телефону. — Выручай. Ни один таксист не знает, как проехать к больнице Бабашвили.

— Правильно, — говорит Вика. — Такую больницу никто не знает. Это бывший цэковский особняк, туда, как понимаешь, добирались не на такси. И сейчас так не добираются.

Мы с полминуты молчим — мне сказать нечего, и когда она это понимает, то не совсем радостно продолжает:

— Ладно, горе ты мое, спускаюсь вниз прогревать мотор.

Увидев в моих руках коробку с дорогим коньяком, Вика предупреждает:

— Не вздумай Илье Сергеевичу вручать, не принято. Возьмет — может лишиться работы.

— Не лишится, — говорю я. — Ты же на него в Минздрав не напишешь.

— А Минздрав к нему никакого отношения не имеет. Эту лечебницу содержат богатые дяди и следят за тем, чтоб там был образцовый порядок.

— А тети богатые тоже в этом принимают участие?

Вика не поддерживает мой игривый тон.

— Если ты имеешь в виду меня, то я сама на содержании.

Она нахмурилась, сеточка легких морщинок окружила глаза. Дорога была пустая, Вика вела машину без напряжения, и я положил ей руку на плечо.

— Не надо, Костя. И вообще, давай договоримся: отныне мы только друзья. Что было — то было, в прошлом, понимаешь?

— Почему?

— Потому!

И весь ответ. Мне кажется, ее скорее всего смущает мой возраст — она старше на пять лет. И другое может быть. У нее отлаженная жизнь, установившийся круг знакомых, близких. Вполне возможно, есть любимый человек. Я привношу во все это дискомфорт. Убираю руку, считаю мелькающие ели через боковое стекло.

— Не надо, не убирай. Мне так хорошо.

Вот и пойми их, женщин.

Поворачиваем с трассы на узкую грунтовку.

— На каком километре? — спрашиваю я. — Надо запомнить.

— Думаешь, надо?

— Почему бы нет? Вдруг еще что со мной приключится?

— Эх, Костик, Костик, — качает она головой. Понимаю, что она хочет этим сказать. "Какой же ты, мальчик, бестолковый, сюда ведь с улицы не пущают". Я догадываюсь об этом. Но ведь если я буду получать те деньги, которые обещает Падунец, то почему бы и не позволить себе поваляться здесь еще недельку?

— Вика, а во сколько здесь день обходится?

— Не знаю, я не платила.

Сухой ответ, холодный голос. Не нравится ей эта тема. Значит, не будем об этом.

"Жигуленок" тормозит.

— Я здесь тебя подожду, грибов поищу пока.

Недоуменно озираюсь. Черт, действительно трудно заметить. Особнячок утопает в зелени. Еле видна тропинка к калитке. Между ней и мной вырастает парень в легком камуфляже — что-то я не встречал его, когда лечился. Или он знает, когда и пред чьими очами появляться?

— Разрешите документы.

Не спрашивает: куда, к кому… Хотя это понятно: дорожка в одном направлении идет. Он задерживает взгляд на фотографии, потом на мне. Видит шрамы и догадывается, почему оригинал несколько отличен от копии. Вынимает из кармашка радиотелефон:

— "Четвертый", посмотри: Кузнецов, Константин Иванович. Нет? — Охранник еще раз охватывает меня взглядом. — Спроси у Ильи, по виду пациент.

Меня где-то нет, не предусмотрено какими-то списками мое появление. А я-то надеялся, что с новым лицом будет совершенно все по-новому.

— Проходите.

Серьезная, неулыбчивая Света встречает меня внизу, встречает так, будто никогда раньше не видела. Поневоле глушу свою улыбку и поднимаюсь за ней в кабинет к Бабашвили. Света, как солдат-конвойник, останавливается у двери, я же топаю к сидящему за столом Илье Сергеевичу. Этот меня узнает.

— Пойдемте-ка, просветим вам челюсть… Хорошо, очень хорошо, но на прочность ее пока не испытывайте… Есть гримерные кремы, пользуйтесь ими.

Вот и все, протянута рука для последнего рукопожатия. И слова никак нельзя ввернуть о Насте, чтобы оно к месту было.

— Илья Сергеевич, а если мне еще потребуется ваша помощь…

— Нет-нет, вы уже без меня обойдетесь. — Он смотрит на бумаги, разложенные на столе. — Есть поликлиники по месту жительства… Но я не думаю, что вам понадобится их помощь.

Он даже не вспоминает о том, что просил фотографии. Я разворачиваю паспорт:

— Я был таким.

Он смотрит на снимок, потом на меня, молчит.

— Теперь вы понимаете, доктор, что вы для меня сделали?

— Я сделал неважную операцию. Я вас не угадал.

Чувствую, как сзади к столу крадется Света, тоже, наверное, посмотреть хочет. Я быстро прячу паспорт в карман.