– Я ему рассказала. Убиралась как-то у него, ну и зашел разговор. Он и посоветовал: участковому скажите. Но Кузьминична слышать об этом не хотела, и так, говорит, о нас бог знает что болтают. Да и Сергея она невзлюбила.
– За что? – насторожилась Женька.
– Я ему про книжку рассказала, он и пошел посмотреть. Книжками он интересуется, старыми. Предлагал у нее купить книжки-то. А Кузьминична ни в какую. И наверх его не пустила. А на что ей эти тома? Сама-то она их не читала, зрение не то, да и не любительница. Лева тоже не читал.
– Странно, такая большая библиотека.
– Лева все с бумажками какими-то возился. Вроде изобретал чего-то.
– Он же зоотехником работал? Чего ж тогда изобретал?
– Не знаю. Говорю, как Кузьминична сказывала. Сидит, говорит, с бумажками за столом. Все чего-то перебирает, выписывает.
– И она ни разу не поинтересовалась? В бумажки не заглянула?
– Брат этого не любил. И разговорчивым сроду не был. Они иногда по целому дню двух слов друг другу не скажут. Правда, с Валерой Лева подружился, когда тот еще мальчишкой был. Вот он ему книжки давал почитать.
– С каким Валерой? С Лаврушиным?
– Ага. Они с Лаврушиным, который старший, поначалу дружбу водили. На рыбалку там ходили или просто посидят, поболтают. И парнишка к ним стал ходить. Это когда Лева еще работал. А на пенсию вышел, совсем нелюдимым стал. Четыре года назад сердце у него прихватило. Дарье тогда выделили путевку в пансионат, уехала она. Дня два прошло, утром Лева идет ко мне, белее мела, за сердце держится. Просил «Скорую» вызвать. Увезли его в больницу, я хотела Дарье сообщить, но он не велел. После больницы его будто подменили. Из дома почти не выходил. Все больше молчал. Людей избегал, Дарьи и той сторонился. Вот она и пошла замуж за Мишку. Лаврушин сначала заглядывал к ним по старой памяти, но потом перестал. Обиделся. Валера вырос, ну и книжки уж его не интересовали. Лаврушин, помню, мне сказал, что Лева родословной своей увлекся. Смеялся, мол, князей в своем роду ищет. Кровь голубую. А тому, у кого кровь голубая, с простыми художниками знаться не положено.
– Интересно, – пробормотала я.
– Куда уж интересней. Заболтала я вас совсем, дура старая. После таких страстей в доме остаться побоитесь.
– Вы очень правильно поступили, что все рассказали, – заверила я.
– Да? Ну, правильно так правильно. А где ж Колька-то у меня носится? Пойду искать, время одиннадцатый час. Я вам в терраске постелю. Там хорошо, прохладно. А хотите, в доме…
– Нет-нет, терраска нас вполне устроит.
Дождавшись, когда хозяйка вернется вместе с внуком, и за это время успев вымыть посуду, мы пошли спать. Разумеется, ни о каком сне в действительности и речи не было. Эмоции нас просто переполняли. Требовалось все хорошенько обсудить. Только мы легли в постель, как Женька сразу же зашептала:
– Анфиса, неужто ей правда брат явился?
– Господи, за что мне бог послал такую дуру?
– Выходит, спятила старушка.
– А других версий у тебя нет? – язвительно поинтересовалась я.
– У меня от всех этих историй голова пухнет. Просто не знаешь, кого подозревать.
– Начнем с Ирины, – предложила я. – Мне ее лицо показалось знакомым. И не зря. Если бы мы дали себе труд присмотреться к девушке повнимательнее…
Женька хлопнула себя рукой по лбу, звук вышел таким громким, словно били по пустому. Впрочем, содержимое Женькиной головы для меня загадка.
– А ведь верно. Если надеть на нее парик, очки, она вполне будет похожа…
– На липовую Рудневу, – подсказала я. – Оттого девица и не обрадовалась, увидев нас здесь. И разговоров избегала, боялась, что мы ее по голосу узнаем. Просто поражаюсь своей бестолковости. Конечно, в городе она выглядела эдакой стервозной дамочкой, а здесь скромная девушка в дешевом платье, но все равно с нашей стороны это непростительная невнимательность.
– А вдруг мы все-таки ошибаемся?
– Вряд ли. Это Ирина. Таких совпадений не бывает. Во-первых, она действительно похожа на нашу Рудневу. Во-вторых, у Рудневой, точнее, у лже-Рудневой, был приятель на иномарке, местный мафиози, а Ирину, по словам Ольги Степановны, содержит бандит.
– Может, у нее другой бандит в дружках?
– Может. Только сколь же их тогда в Колыпине?
– Ну, не знаю…
– В-третьих, Лаврушин. Я все гадала, почему лже-Руднева назвала нам его фамилию. Ведь могла сказать Иванов или Сидоров.
– Почему?
– Это первая фамилия, что пришла ей в голову. Художник из Москвы, у которого, вполне вероятно, есть друзья, желающие поселиться в Сурье. Реши мы проверить, живет ли такой художник здесь в действительности…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу