Наталья Никольская - Пари

– Так я тебе и поверил, – с наигранной досадой покачал он головой, еще плотнее стягивая кольцо сильных рук.

– Вить, – обратилась было к нему Валентина, но долгий, настойчивый поцелуй по крайней мере на две минуты лишил ее возможности проговорить хотя бы слово.

– Валюш, Валюш, – прервав страстное, искусительно-искусное лобзание, горячо зашептал Виктор, оттесняя к кровати еще в полной мере не проникшуюся его жаждой тут же рухнуть в любовное беспамятство Валандру.

– Погоди… – пыталась еще сопротивляться та, подобно паруснику застигнутая бурей викторовой страсти.

Она уже начала поддаваться огненному шквалу поцелуев и ласк, и вскоре, раздетая почти донага Виктором, вместе с ним упала на широкое ложе.

– Слушай, Валентина… – Виктор с дымящейся сигаретой сидел, в кровати, опершись на подушку.

– Я всегда настораживаюсь, когда ты начинаешь так говорить, – перебила его Вершинина.

Ее голова лежала на руке Виктора, пальцами которой он нежно теребил сосок ее груди.

– И что же тебя настораживает?

– Опять начнешь говорить о женитьбе, то да се…

– Почему бы нет?

– Прикури мне сигарету, – она повернулась на бок и провела ладонью по его мощной, покрытой золотистыми волосами груди, расслабленному животу… – зачем тебе это нужно?

Виктор положил тлеющую сигарету в пепельницу и, достав из пачки с верблюдом новую, щелкнул зажигалкой.

– Держи, – он протянул сигарету Валентине, и встал с постели, – схожу за вином.

– Хочешь напоить меня, а потом беззащитную маленькую, переставшую сопротивляться девушку потащишь под венец, да? – хитро сощурила она глаза.

– Именно так, – хохотнул Виктор уже в дверях, виляя голым задом.

Вскоре он вернулся, держа откупоренную бутылку и два фужера.

– За что будем пить? – спросила Валентина, принимая наполненный фужер.

– Ну-у, за то, чтобы наш брак из виртуального стал наконец-то реальным, – Виктор многозначительно посмотрел на Валандру, которая услышав слово «брак» поморщилась, а потом насмешливо сказала.

– Разве может словом называться что-нибудь стоящее? Еще Шамфор сказал: «Сперва любовь, потом брак, сперва пламя, потом дым».

– К черту твоих моралистов, – с шутливым раздражением произнес Романов, – этих старых пердунов.

– Ничего подобного, Шамфор не дожил и до пятидесяти пяти, – нахмурилась Валентина.

– Что же ему помешало – несварение желудка? – довольно цинично сострил Виктор.

– Очень смешно! – обижено возмутилась Вершинина, – между прочим, Шамфор, занимаясь литературной деятельностью, тесно сошелся с энциклопедистами и…

– Только мы с тобой никак не сойдемся. – насмешливо перебил Валандру Виктор.

– Кто о чем, а лысый – о расческе, – поддела Вершинина своего любовника, – ну так вот, этакий ты невоспитанный мальчишка, Шамфор был «на ура» принят в высшем французском обществе, но, будучи настоящем демократом и, вообще, человеком независимым, приветствовал Великую Французскую революцию и сам сражался…

– А революция сделала ему «козью морду», – опять перебив Валентину, догадливо произнес Романов.

– Вот именно. Шамфор не принял якобинского террора и был арестован как «враг народа». – пылко продолжала свой несвоевременный по мнению Виктора рассказ Валандра.

– Знакомая формулировочка – «враг народа», – язвительно вставил Романов.

Ему наскучило держать полный фужер в неприкосновенном состоянии.

– Валь, может выпьем сначала? – взмолился он.

– Подожди, это еще не все. Шамфора бросили в тюрьму, и он, не дожидаясь якобинской расправы, нанес себе несколько тяжелых ран и скончался. А ты говоришь, пердуны! – укоризненно пристыдила нетерпеливого Виктора Григорьевича Валентина Андреевна.

– Ну, давай выпьем за твоего Шамфора, – смягчился тот, – за упокой его мятежной и благородной души!

С шутливой торжественностью Романов поднял бокал.

– Опять смеешься! Вот поэтому-то я за тебя замуж и не иду. С тобой же нельзя ни о чем серьезно разговаривать!

– Можно, но только о священных узах брака, – осушив фужер, Виктор забрался под одеяло.

– Ой, какой ты холодный! – шутливо отпихиваясь от него, воскликнула Валандра.

– И голодный тоже, – Виктор притянул к себе Валентину.

Его руки заскользили по ее телу, в котором в ответ на эту пылкую, умелую ласку мгновенно родилось желание.

Пронзительная жалоба телефона повергла раззадоренных любовников в отчаяние.

– Слушаю, – как можно серьезнее и тверже произнесла Валентина Андреевна, в то время как Виктор кончиком языка изучал соблазнительную ложбинку между ее грудями, – ты, Алискер?