Наталья Никольская - Фото на память

С левой стороны зала торговали овощами, зеленью, корейскими соленостями-перченостями, справа шли цветочные ряды, плавно переходящие в прилавки с медом, свино-копченостями и молочными изделиями.

Вершинина с Ромашовым двинулись по центральному проходу.

– Как насчет сыра? – Виктор тормознул у прилавка, за которым размалеванная блондинка с собранными в высокую прическу волосами бойко скандировала:

– Самое свежее и вкусное масло! За сыром подходим, за маслом!

Они уже миновали давно не действующий фонтан со скульптурой колхозницы, расположенный в центре торгового зала, и направились к мясным рядам, когда немного отставший от Валентины Виктор почувствовал, что кто-то дергает его за рукав. Он обернулся и удивленно поднял брови. Сзади стояла девушка лет двадцати с рыжими распущенными волосами до плеч. Вид у нее был испуганный: в серо-голубых глазах застыл ужас, губы тряслись. Она то и дело оборачивалась назад, как бы высматривая кого-то в плотной людской толпе.

– Помогите! – прошептала она и еще крепче уцепилась за рукав его куртки.

– Да в чем дело?! Что с тобой?

Но девушка тряслась, как в лихорадке, не в силах вымолвить ни слова. В эту минуту, Вершинина, приценивавшаяся к аппетитному кусочку говяжьей грудинки, заметила, что ее спутник отстал, и начала выискивать его темно-русую голову.

– Витя! – крикнула она, видя что он замешкался у фруктового прилавка.

Но Ромашов только молча махнул рукой, подзывая ее.

– Помогите, – снова прошептала рыжая и даже чуть-чуть присела от страха.

– Да объясни ты, наконец, – Виктор тоже принялся озираться по сторонам, – в чем дело?! Что ты так трясешься-то?

В это мгновенье Валентина, которой удалось протиснуться сквозь бурлящую толпу, подошла к Виктору. Она непонимающе переводила взгляд с Виктора на рыжую девицу, продолжавшую висеть на его руке.

– Вот, не пойму что она от меня хочет? – произнес впавший в замешательство Виктор.

– Помогите! – пробормотала девушка и вдруг, кого-то увидев в толпе, оттолкнулась от Ромашова и, неистово работая локтями, ринулась к боковому выходу.

Следом за ней сквозь толпу молча продирался высокий плечистый парень в короткой кожаной куртке. Его цепкий пронзительный взгляд обшаривал пространство у выхода. Не обращая внимания на возгласы возмущенных его бесцеремонностью граждан, он стремительно приближался к фруктовому прилавку.

– Ты что, ее знаешь? – Валентина вопросительно взглянула на Виктора.

– Понятия не имею, кто она… – Ромашов не отрывая глаз, смотрел на продиравшегося сквозь толпу парня.

Теперь уже ничего не понимающая Валентина теребила рукав его плаща.

– Да кого ты там увидел? Пошли.

В эту самую секунду парень в кожаной куртке поравнялся с Ромашовым.

– Стой! – Виктор схватил парня за руку.

Тот от неожиданности замер на месте, но потом попытался вырвать руку.

– Виктор, объясни, наконец… – Вершинина продолжала удерживать Виктора.

– Подожди, Валентина…

Воспользовавшись этой заминкой и возросшим напором ломившейся к выходу толпы, парень изо всех сил рванулся в сторону. Ромашов выпустил его руку, и, прежде чем успел сделать шаг по направлению к этому рослому дитяти, тот исчез в водовороте человеческих тел.

– Черт! – выругался Виктор, глядя в сторону выхода.

– Я решительно ничего не понимаю! – Вершинина была раздосадована.

– Я и сам, поверь мне, понимаю не больше твоего. Представь себе, ко мне подбегает эта рыжая: «Помогите, помогите!» Я спрашиваю, в чем, мол, дело? Она только губами шевелит – понять ничего невозможно! Вырывается. А тут этот бугай!

– Так она от него что ль бежала?

– Похоже, что так.

– С ума все посходили, – Вершинина, скептически улыбнувшись, пожала плечами, – ну что, ты идешь?

– Может, сперла чего-нибудь? – вслух размышлял Виктор.

– Стала бы она тогда у тебя искать защиты, – ответила Валентина, – сразу видно, что ты не подумал.

– Почему это я не подумал? – обиделся Виктор, пробираясь следом за Вершининой.

– Потому что, Витя. – Она остановилась перед прилавком с говядиной, – Как тебе этот кусочек? По-моему, ничего, а?

Мои подчиненные меж собой зовут меня Валандрой. Это сокращение от Валентины Андреевны. Я помню, как они смутились, когда на Двадцать третье февраля я вручила каждому из них поздравительную открытку – пожелания здоровья, счастья и прочих благ заканчивались подписью «Валандра».

Совсем не обязательно путать это симпатичное прозвище со всякими там шлындрами, полундрами, шлендрами и т. д.