Александр Трапезников - Тень луны

Над «афганским синдромом» и «дезинфекцией крота» Мишель, Большаков и Каратов ломали головы несколько дней, составляя схемы и пунктирные стрелки. Надо было торопиться расчищать «Авгиевы конюшни», до возвращения Хмурого.

— А если попробовать сделать так, чтобы частотные сигналы совпали? высказал «гениальное» соображение Каратов. Ухватившись за эту идею, Большаков принялся развивать ее дальше.

Пару дней спустя, Афганец, через известного ему посредника, с которым контактировал Большаков, получил заказ на изготовление «конструкции» с радиодистанционным управлением. Получив аванс, подрывник принялся за дело, использовав в качестве оболочки пустую банку из-под пива. Вмещалось туда аккурат до двухсот граммов тротила, а сборка системы управления заняла полторы суток. Большинство подпольных взрывников — законченные пироманы и наркоманы, с шизофреническими отклонениями. Не был исключением и Афганец. Радуясь своему очередному детищу, он не задумывался над тем, кому предназначается ловушка, чья машина будет разнесена вдребезги и кто «попьет» пивка из банки? Обычно, он использовал одно и то же радиочастотное устройство, но об этом было известно Большакову и Каратову. Подобные «игрушки» применялись ими совсем недавно в войне с чечами Мовлада. Закончив работу, Афганец сложил ВУ в «дипломат» и отправился на встречу с посредником. Она была назначена на небольшом уютном стадиончике возле площади Разгуляй. Усевшись на пустую трибуну и поставив «дипломат» между ног, Афганец принялся ждать. Время было выбрано дневное, на заснеженном поле — никого.

Отследив появление Афганца, Большаков с Каратовым отправились к телефон-автомату. В пейджинговую компанию поступил звонок:

— Здравствуйте. Для номера 2510. Текст: У нас жарко. Ждем. Крот. Все.

— Сработает или нет? — размышляя вслух, произнес Каратов, глядя в сторону стадиона, скрытого за металлическим забором. Через минуту оттуда донесся оглушительный взрыв.

— Сработало, — ответил ему Большаков. — А ты боялся.

— Слушай, а где это «у нас жарко?»

— В аду.

…В тот же день и приблизительно в это же время, на «встречу» с Афганцем отправился и Крот. Все произошло без малейшего сбоя. Когда «вольво» с Кротом подрулило к Южному входу в ВВЦ, ничто не предвещало того, что через минуту тишина здесь будет нарушена шквальным огнем. Прохожих почти не было, только молодая парочка — очевидно молодожены — прогуливалась с детской коляской. Проезд в ВВЦ оказался закрыт — совсем недавно тут установили оградительные щиты. «Вольво» остановилась. Один из охранников вылез, чтобы разобраться с ситуацией. Крот высунул голову из машины — он сидел на заднем месте. Счастливая парочка катила коляску метрах в десяти, не обращая ни на кого внимания. Молодая мать была довольно симпатичной, вот только небольшой шрам над верхней губой. Она нагнулась к ребенку, наверное, чтобы подправить одеяльце, и разогнулась. В руках у «артиста» оказался скорострельный «Узи», папаша выхватил точно такой же из-под пальто.

— Жми! — заорал Крот, но было поздно — все кончилось за несколько секунд. Когда ураганный огонь стих, «молодожены» побросали возле коляски оружие, прыгнули в подкатившие «жигули» и скрылись.

Старче Каллистратыч, к которому после возвращения на Родину заехал Кононов, уже обрел свое прибежище на окраине города, в дворницкой, и жил по его словам «припеваючи», метя «марксистской» бородой пол. Игорь явился не один — привез с собой Николая Сабурова. С ним он познакомился еще в девяностом году, на стрельбищах. Свел их Леша, работавший в одной «конторе» с Сабуровым. Но если Алексей, после ухода из КГБ, влился в бригаду к Стасу, то Николай еще некоторое время пытался «переломить ситуацию», пока не разочаровался окончательно. Судьба его складывалась весьма примечательно. Бывший сотрудник засекреченного отдела, майор, специалист по экстремальным ситуациям, группа «антитеррор», один из лучших офицеров-профессионалов. Семнадцать лет службы, за спиной — сложнейшие операции, длительные зарубежные командировки, смертельный риск. Практически, в жертву работе отдано все: даже жена, не выдержав постоянных напрягов, ушла. Тоже, что с Игорем. Сабуров служил не за деньги (их не было и тогда), за идею. И именно такие профи оказались не только не нужны нынешнему режиму, но и опасны. После разгрома КГБ, учиненного в девяносто первом, карьеристы и двурушники полезли вверх, преданных делу людей отстраняли или они уходили сами. Тогдашний «глава» Бакатин вошел в историю уникальным мерзавцем, от страха передавший американцам системы слежения, а также засекреченных резидентов. Не отставали от него и другие «демократические» генералы КГБ. Измена и предательство — с самого начала перестройки — стали нормой жизни. Иные ценности, другой смысл жизни — главное деньги. Теперь самый уважаемый человек тот, кто в деле разрушения России проявит особую прыть, нанесет больший вред. Сабурова это никак не устраивало. Но он еще пытался как-то противостоять…