Александр Трапезников - Тень луны

— Ну! — кивнул тот.

Локтевым сгибом здоровой руки Игорь обхватил его за шею и сжал так, что Клим начал хрипеть. Глаза стали вылезать из орбит, губы хватали воздух, он упирался руками, но Хмурый держал крепко. Потом отпустил.

— Ты понял? — повторил он. — Иначе наши пути расходятся.

— Понял, — сказал Клим, массируя горло, опасливо косясь на него. — Все понял. Слово.

— Тогда поехали. К итальянцу.

Невозмутимо сидящий за рулем Серж включил зажигание.

…На следующий день машина мчалась к Мантре — городку горных отелей и замков, на границе с Италией и Францией, спокойному и приветливому курорту. Яркое солнце, свежий воздух, тишина, граничащая с идеальной белизной чистота, пальмы под окнами номера, шезлонги на балконах, мягкие халаты. Что еще нужно для нормального отдыха? Валера спал на заднем сиденье.

— Умаялся, — объяснил Клим. — То ли Света его уморила, то ли он — ее. Ну понятно: здесь ведь мужиков почти нет — одни голубые да онанисты. А тут такой бычок из России!

— Она скоро в Москву приедет, — пробормотал сквозь сон Валера. Контракт заканчивается, встретимся…

— Жди! — усмехнулся Клим. — Кто вкусил этой отравы — назад не возвращается…

А что он имел в виду под «отравой» — сладкую жизнь, наркотики, блага цивилизации или что-то другое, иные искушения, — осталось неясно. Ведь отравой может быть и постоянная влюбленность, и ленивая мечтательность, и унылое самосозерцание, все то, что пагубно входит у тебя в привычку, постоянно разрушая душевные скрепы, уводя от реальной жизни — в мир иллюзий. Те же «дозы», принимаемые тобой все больше и больше, пока одна из них не окажется смертельной.

Процедуры начинались и заканчивались по утрам, все остальное время было свободным. Друзья бродили по городку и окрестностям, выбирались на склоны гор, заходили в различные кафе и ресторанчики. Их было тут множество, с любой кухней, на выбор: от китайской до почти инопланетной, с космическим рационом. На дискотеки пускали по карточкам пансионата, как в славные советские времена в каком-нибудь Кисловодске. Там Игорь познакомился с одной танцовщицей-мулаткой, настолько темпераментной, что через несколько дней ему уже было не до процедур. Дополнительное «лечение» пошло впрок…

— Дикая кобылица и мертвого поднимет! — говорил Клим. Слово свое он держал: к наркотикам не притрагивался.

Промчались отведенные на пансионат две недели, дальнейший их путь лежал в Германию. Там жил партнер по совместному бизнесу, «шенгенская виза» позволяла путешествовать по всей Европе. Жаль, времени уже осталось мало. Звонили в Москву, но поговорить толком нельзя — все намеками. Мишель сказал по телефону, что «ждут сюрпризы». Догадывайся как можешь.

Поражало то, что все крупные города Европы заселены (а лучше сказать захвачены, тихой экспансией) выходцами из малоразвитых стран — Азии, Африки, Латинской Америки. Арабы, негры, малайцы, индусы… Коренные жители жались к окраинам, зеленым районам. Они уступали, растворялись в этом нашествии.

— Скоро вся Европа станет «цветной», — говорил Клим, большой спец по интернациональным вопросам. — Вы посмотрите, что делается? Жирные, аморфные, безвольные французы и итальяшки, немцы и англичане, лежат на спине и дрыгают лапками, а по ним твердой поступью идут колонны мускулистых алжирцев. Браво, я рад! Попробуй, тронь негра в Штатах! Тебя упрячут на двадцать лет за расизм. Америка и Европа протянет еще годков десять, не дольше. Потом — закат. Да здесь даже наших «азеров» больше, чем в Москве…

— Это точно, — соглашался Серж. — Пусть сюда и переселяются.

Берлин, как и предполагалось, был напичкан турками. Но часто слышалась и русская речь. Порою было даже непонятно — куда попал? Туристы, знакомые по соседним группировкам, опять же «чечи», все как дома. Может быть, твой дом — это вся Земля? Может быть, для кого как. Но Игорь не был сторонником идеи «всеобщего гражданства», «единой планеты». Человек Вселенной — кто это? Без корней и прошлого, без памяти и предков; сегодня здесь, завтра — в другой точке земного шара, везде хорошо, удобно? Для чего же тогда Господь сделал людей разными, дал каждому народу свой язык, свои особенности? Чтобы потом кто-то лукавый старался перемешать их, сбить в одно, легкоуправляемое стадо? Было ведь так однажды, в Вавилоне. Проходили. Знаем чем закончилось.

Партнер по бизнесу предлагал войти в долю при покупке отеля с рестораном в одном курортном немецком городке. Деньги не очень большие, а дело выгодное.