Андрей Константинов - Дело об обиженных журналистах

Я и забыл, когда последний раз сидел вот так, просто глазея на окружающее, позволяя мыслям течь, как заблагорассудится, перескакивая с предмета на предмет. Когда буду богатым — куплю себе островок в шхерах рядом со Стокгольмом, буду сидеть, курить трубку, глядеть на волны и проплывающие мимо пароходы…

Спал я крепко и допоздна. Высыпался с запасом на всю следующую неделю. Хотя ни разу мне этого запаса даже до среды не хватало. В воскресенье я тоже не поехал к Анюте и Антошке на дачу — скинул жене сообщение на пейджер, что замучили до головной боли неотложные дела.

Насчет головной боли это я, конечно, приврал. Но дел у меня и вправду было немало. Для того чтобы выяснить координаты Кожевникова, пришлось опять отправиться на работу и залезть в одну хитрую компьютерную базу. Я — не хакер, но некоторые кнопки на компьютере нажимать умею. Из всех данных Виктора Кожевникова, журналиста «Комсомолки», я знал лишь имя, фамилию и примерный возраст: двадцать семь — тридцать лет — не густо, но под эти характеристики подошли только двое из всех обнаруженных мной Кожевниковых. Я выписал их адреса и домашние телефоны и засел за телефон. По первому никто не отвечал. Я стал пытать удачу второй раз. И она мне улыбнулась. Трубку на том конце подняла женщина.

— Добрый день, простите, ради Бога, могу ли я поговорить с журналистом «Комсомолки» Виктором Кожевниковым?

— А кто вы?

Я объяснил, что я коллега — журналист Владимир Соболин из «Золотой пули». Это оказалось лучшей рекомендацией.

— Той самой знаменитой «Золотой пули»?

— Да, да, той самой. И тот самый знаменитый Владимир Соболин. Так могу я поговорить с Виктором?

Трубку передали Кожевникову. Я начал все сначала:

— Это Владимир Соболин из Агентства журналистских расследований Андрея Обнорского.

— Чем обязан?

— Мне бы хотелось обсудить это при личной встрече. Если хотите, я подойду завтра к вам в редакцию.

— Я вряд ли там появлюсь в ближайшие пару недель. Я — на больничном. Очень плохо себя чувствую.

Все-таки мне удалось уломать Кожевникова, что я могу зайти к нему домой сегодня же вечером. Из вежливости я записал его адрес, хотя он уже был у меня записан.

Виктор Кожевников жил на Васильевском острове — на тринадцатом этаже в двухуровневой квартире неподалеку от гостиницы «Прибалтийская».

Я минуты три жал на кнопку звонка, прежде чем за дверью раздалось хоть какое-то шевеление.

— Кто там? — с опаской спросил женский голос.

— Это Соболин из «Золотой пули».

— А документ у вас есть какой-нибудь?

Я поднес к глазку редакционное удостоверение. Наконец щелкнул замок, и меня впустили внутрь…

Кожевников сидел в кресле в гостиной, уложив на пуфик загипсованную ногу. Обе кисти у него тоже были забинтованы. А вот с лицом у него, в отличие от Марины и Алика, все было в порядке.

— Что вы хотели обсудить со мной, — спросил меня Кожевников.

— Это касается ваших травм.

— Я упал на тренировке по мини-футболу и повредил связки на ноге.

— Это падение удивительно совпало с выходом вашей статьи о проделках с двойниками «Боди Джи» и последующей встречей с братьями Карпенко.

Кожевников молчал. Я решил надавить:

— Виктор, вы не первый, с кем я беседую об этой истории. Карпенко встречались и с другими журналистами. Они тоже вышли после этих встреч не в лучшей своей форме.

— Володя, вам лучше во все это не соваться. Расчлененки, убийства, мелкие чиновники-взяточники, блудливые адвокаты — занимайтесь лучше этим.

— Похоже, вас эта история здорово подкосила. — Я допил чай и отставил чашку на поднос.

Я слышал, что после некоторых публикаций у Кожевникова бывали проблемы и раньше. Один раз после статьи об одном воротиле шоу-бизнеса известный питерский бард, любитель серых волков и певец лиговской шпаны, прилюдно обозвал Виктора «пису-чей ублюдочной мразью», но тогда Кожевников в ответ только посмеялся. А теперь в его глазах был страх…

Но тут Кожевникова прорвало. Почти на одном дыхании он выложил мне: как люди братьев вломились к нему в квартиру, как сами Карпенко измывались над ним в своем кабинете, как ему топтали каблуками пальцы («чтобы эта сука шелудивая больше никогда авторучку в руки взять не смогла!»), как его спустили с лестницы, в результате чего у него оказалась сломана нога…

Я даже почувствовал раскаяние, что заставил его рассказывать все это, но что сделано, то сделано.

Когда он выговорился, я намекнул, что уж ему-то сам Бог велел обращаться в РУБОП, но Кожевников только замахал на меня руками.