Андрей Константинов - Дело об отравлении в буфете

Я уже предвкушал, как Спозаранник будет пробовать на зуб сырую свинину и нечищеную картошку, а потом с периодичностью в десять минут бегать в туалет, но Глеб почему-то отказался выполнять мое распоряжение и пошел писать докладную шефу.

Я со своей сторону тоже написал докладную на Спозаранника. Мы положили их на стол Обнорского, чтобы он, когда приедет, рассудил нас. А до этого момента я повесил на двери буфета большое объявление: «Закрыто в связи с проведением независимого расследования».

Мой стажер, естественно, присутствовал при нашем разговоре со Спозаранником — на него теперь никто не обращал внимания, в Агентстве, наверное, считали, что мы с ним что-то вроде единого организма — Скрипка с эстонским имплантантом.

— Ну что скажешь? — спросил я у стажера.

— Мулле эй меэльди сеэ инимене.

— Точно. Но нам надо ускорить наше расследование. А то вернется Обнорский и за шутки со Спозаранником нас по головке не погладит.

Впрочем, все было не так плохо. Горностаева уже окончательно поправилась и даже вышла на работу (впрочем, я старался не заглядывать в ее кабинет). Агеева перебралась из больницы домой. Соболин шел на поправку.

Я проинструктировал Шаховского, что надо выяснить у Горностаевой, а сам вместе со стажером отправился к прочим пострадавшим.

Я долго мучил Повзло на тему позавчерашнего обеда. К уже известному добавилось лишь то, что он активно солил и перчил все потребляемые блюда.

А в буфете он был с двумя мужиками — хозяевами фирмы «Рита», которые предлагали Агентству расследовать историю с угрозами, которые они периодически получают.

— Расследовать там было особенно нечего, — пояснил Повзло. — Ничего интересного — кто-то звонит, что-то говорит.

Я предложил им вариант расследования на коммерческой основе, они сказали, что подумают, и ушли.

Володя Соболин тоже ничего интересного не рассказал: пообедал, почувствовал себя плохо, никого не подозревает, считает, что отравление — случайность.

— А перцем или солью ты пользовался? — решил спросить я у него для очистки совести.

— Конечно.

К Агеевой пришлось ехать домой в ее огромную квартиру в центре. Начальница архивно-аналитического отдела была одна — муж с детьми на даче, объяснила она. Халатик на ней был уже другой — поскромнее и, видимо, подороже.

Стажера мы посадили в уголке на кухне, а я начал процедуру допроса:

— Прошла ли тахикардия, Марина Владимировна?

— Прошла, но чувствую себя ужасно.

А во всем виноваты вы, Алексей, — зачем вы купили такое мясо для рагу?

— А зачем вы его ели два раза? — парировал я. — Вот одной моей знакомой сказали, что если питаться кактусами, то можно сбросить килограммов двадцать за неделю.

— Разве мне нужно худеть? — спросила Агеева. — Давайте я вам покажу, у меня все в норме.

— Покажете — но потом, сейчас у меня расследование. Так вот, эта моя приятельница стала лопать кактусы, стала зеленая и противная. И только потом выяснилось, что она их ела не правильно — надо было запивать текилой и не вынимать колючек.

— У меня кактусов нет, — отреагировала Агеева, — а текилой могу напоить.

— Что ж, можно и выпить, — согласился я.

Агеева ловко разлила текилу. Стажер поднял свой бокал и произнес:

— Тервисекс!

Я посмотрел на него с удивлением:

— Ну ты, Тере, просто половой гигант.

Я же тебе объяснял, что сейчас не до секса, сейчас надо расследованием заниматься.

— Ну-ка, Марина Борисовна, перечислите еще раз, что вы ели позавчера, — попросил я.

Агеева перечислила. Выяснилось, что вчера она забыла упомянуть две трубочки с шоколадным кремом и бутерброд с ветчиной. Я поразился ее прожорливости, но деликатно спросил:

— Перец, соль?

— Что?

— Употребляли?

— Я ем только пресную пищу. А перцем, по-моему, немножко посыпала.

Напоследок я спросил, нет ли в домашней библиотеке Агеевой какой-нибудь книжки про яды.

— Конечно, есть, — с радостью сказала она и повела меня в недра своей квартиры.

Она поставила изящную лесенку около уходящей к недоступным высотам потолка книжной полке и ловко забралась по ступенькам.

— Держите меня, — крикнула она сверху, — это на самом верху.

Я обхватил ее за лодыжки, Агеева потянулась вверх. Халатик стал коварно подыматься. Я внимательно осмотрел колени Агеевой — они мне понравились. Открылись бедра что-то внутри меня заволновалось. Я запрокинул голову и стал смотреть на главного архивного аналитика Агентства снизу, забыв о необходимости удерживать Агееву в нужном положении. Впрочем, она тут же напомнила мне об этом: