Андрей Константинов - Дело о глиняных Буддах

Глиняная фигурка раскололась, когда крепыш отправил меня в нокаут и я поддался действию земного притяжения. Среди темных осколков белел какой-то порошок — высыпался из Будды, когда статуэтка разбилась. Порошка набралась почти полная пригоршня. Я осторожно лизнул его кончиком языка. Я не эксперт и не наркоман, но привкус кокаина сложно перепутать с чем-нибудь еще: очень резкий кисло-горький привкус. Из листка блокнота я сделал кулек и аккуратно ссыпал в него порошок. Вместе с осколками Будды сунул сверток в карман куртки.

В сумочке у Ланы — героин, а в Будде — кокаин. Интересная картина. Начнем с сумочки: откуда он там? Сама Вересовская положила? Но тогда каким образом про эти пакетики узнали в милиции? Была ли художница наркоманкой? Судя по тому, что я про нее успел узнать — нет. Да и в сумочке не было ни шприца, ни других необходимых для приема героина приспособлений.

Несмотря на сотрясение, голова работала хорошо. Поверим Вересовской на слово — она не наркоманка. Значит, героин ей кто-то подложил. Учитывая последние политические события и взлет карьеры ее папаши, версия не лишена правдоподобия. Дочь-наркоманка — что может лучше скомпрометировать новоиспеченного секретаря Совета Безопасности? Неизвестный и драчливый крепыш, которого я не собирался сбрасывать со счетов, подтверждал эту версию. Даже если наркоту подкинул не он, то, по крайней мере, ему было о ней известно.

Кокаиновый Будда. Хороша задумка: послать местной буддийской общине ящик с фигурками Будды. Такие в каждом дацане (и наш, питерский, не исключение) продаются по десять-двадцать рублей за штуку всем желающим. И ведь никто не подумает, что внутри может быть кокаин — на несколько тысяч долларов! Знача ли Лана о начинке в этой посылке? Неизвестно.

В подворотне посерело. Наступало утро. С улицы донесся шум подъехавшего автомобиля. Я выглянул из своего укрытия. От джипа к отделу милиции спешили несколько человек с камерой, треногой, осветительными приборами и микрофонами. Во главе вышагивал скандальный телерепортер, краса и слава питерского телевидения, временно переместившийся в кресло депутата Государственной Думы.

Следом с перекрестка выворачивала целая кавалькада машин, на этот раз милицейских «фордов» и «вольво» с мигалками. Процессия остановилась возле милиции. Из «вольво» высунулись генеральские лампасы, увенчанные фуражкой. Я узнал народного генерала, нынешнего главу ГУВД. Теперь мне уже было не пробиться в помещение. Но поближе ко входу в отделение я просочился.

Минут через семь вся компания вывалила обратно на улицу, первыми — телевизионщики с нацеленными на крыльцо камерами. В дверях появился генерал с Вересовской. За ними тянулось милицейское начальство рангом поменьше, лампасами поуже.

— Мы, Лана Викторовна, пошли вам на встречу, — генерал распахнул перед художницей дверцу машины, — помните, вы теперь обязаны явиться по первому вызову следователя.

— Лана, — я отчаянно помахал ей, уже ныряющей в нутро генеральской «вольво».

Она нашла меня взглядом. Что-то шепнула генералу. Тот нахмурился, но дат знак пропустить меня к машине. Я плюхнулся на сиденье рядом с Вересовской.

— Это Володя… мой знакомый, мы вместе были вчера вечером, — пояснила девушка главному милиционеру города.

— Куда вас отвезти, Лана Викторовна? — поинтересовался генерал (меня он ни взглядом, ни тем более словом не удостоил).

— На Пушкинскую, — ответила Вересовская.

— Может, лучше в гостиницу?

— На Пушкинскую.

Процессия медленно ехала по направлению к «Дыре». Нас высадили рядом с небольшим сквериком. На прощание генерал еще раз предупредил Лану о необходимости явиться по первому слову следователя для дачи показаний.

Второй раз за последние двадцать четыре часа я поднимался по этой лестнице. Вот и нужный этаж. Лана потянулась к кнопке звонка.

— Не трезвонь, открыто, — я толкнул старую деревянную дверь, и она со скрипом подалась в сторону.

В галерее было темно. Лана нашарила на стене выключатель. Под потолком вспыхнула лампочка.

— Что ты теперь собираешься делать? — поинтересовался я.

— Залезть под душ, а потом в постель… Фарух!.. — позвала Лана хозяина.

Но про постель тут же пришлось забыть. Фарух лежал на полу в той комнате, где были составлены ящики с инсталляцией. Кровь, натекшая из располосованного от уха до уха горла, уже успела свернуться. С момента убийства прошло часа четыре, не меньше.

Мне пришлось зажать Лане рот. Она билась в моих руках и кусалась, но я держан крепко. Несколько пощечин наконец привели ее в чувство.