Анна и Сергей Литвиновы - Рецепт идеальной мечты

– Этот парень – профессор математики, – указал на Игрека Полуянов.

– Думаете, этого достаточно? – усмехнулся компьютерный гений. И устало обратился к слуге:

– Давай, Пьер, кончать с ними.

– Нет, вы объясните! – выкрикнул Дима. – Мы попробуем понять. Ведь вы же гений. А гении обычно все излагают ясно и просто.

Макфарлин усмехнулся. Похоже, Димины слова о том, что он – гений, он принял за чистую монету. Похоже, сам американец в своей собственной гениальности не сомневался.

– О'кей, – сказал он, ухмыляясь. – Главным было – определить соответствие события, описанного в Тетради Судеб, конкретной точке на временной прямой. Затем – интерполировать кривую событий. А после – экстраполировать полученную функцию за пределы текущего момента времени, в будущее. Ну, вам все ясно? – спросил он высокомерно.

Надя не поняла ничего. Однако Игрек заинтересованно, словно коллегу на симпозиуме, спросил:

– А как вы отыскали соответствие события точной дате? Я, кстати, определил одно. "Золоченый ковчег с ледяною горою столкнется…" – это, несомненно, о "Титанике". Четырнадцатое апреля тысяча девятьсот двенадцатого года. Но по одной точке кривой не построишь.

Как вы определили другие точки?

– Другие? – обидно засмеялся Макфарлин. – У вас, говорят, мистер Старых, феноменальная память. Помните другую строчку из Тетради, всего одну: "Да, вся Вселенная как карт колода…"

– Да, помню.

– Это о чем? – надменно вопросил Макфарлин.

Старых ответил кротко:

– Не знаю.

– Это, – ухмыльнулся Макфарлин, – мой юный друг (хотя Игрек был лишь немногим его моложе), речь идет о пятом международном Сольвеевском конгрессе.

Если помните, тогда состоялся знаменитый спор между Эйнштейном и Бором. Спор о принципе неопределенности Гейзенберга. О том, вероятностна ли в основе своей Вселенная… А не припомните ли, мистер Старых, когда сей конгресс состоялся?

– Не припоминаю, – признался Игрек.

– В одна тысяча девятьсот двадцать седьмом, – надменно произнес Макфарлин. – В октябре. Прошло пятнадцать лет со времен гибели "Титаника". Плюс полгода.

У Нади заболела голова. Она мало что понимала из разговора Макфарлина с Игорем. "Нашел время вести ученые споры… – с раздражением подумала она об Игреке. – Лучше бы подумал, как нам отсюда выбраться".

Пока продолжался высокоумный диалог, Надя посматривала по сторонам. Задумывалась: что их ждет.

И получалось, что ничего хорошего.

Надя прикинула: можно ли схватиться со стражниками и победить. Или – убежать. И получалось, что шансов нет. Они втроем, с Димочкой и Игорьком, находились возле чемоданов с книгами. Правда, они уже не стояли на коленях, а, пользуясь попустительством Пьера и Николая, сидели на корточках. И руки не держали за головой. Но что это давало?

Надя оглянулась. Окно было далеко за их спинами. За стеклами стало совсем темно. Видна россыпь огней на противоположной стороне бухты и пара пульсирующих маяков. Нет, до окна не добежишь, не выпрыгнешь. Тот же Коленька срежет очередью.

Входная дверь тоже далеко, и путь к ней преграждают трое вооруженных людей. Правда, Макфарлин увлекся рассказом, жестикулирует своим пистолетом – но двое других, Пьер и Коленька, неотрывно держат пленников на мушке. Ноги у Нади затекли от долгого сидения в неудобной позе.

– Я хочу встать, – простонала Надя по-английски. – У меня все болит… И еще я хочу в туалет…

Пьер, как ей показалось, участливо посмотрел на нее, затем вопросительно – на Макфарлина.

– Пусть стоит, как стояла, – равнодушно, словно речь шла о кукле, бросил очкарик. Досадливо спросил Игрека:

– А помните ли вы другую строчку графа Потоцкого? Всего одну? "Железно-красной стала Волга…"?

– Помню, – твердо сказал Игрек.

– И?.. – снисходительно усмехнулся Стивен. – Ведь Волга – это, кажется, ваша, русская река?

Игрек не ответил. Макфарлин пояснил:

– Сталинградская битва. Помните о такой? Тысяча девятьсот сорок второй год. Апрель. Ровно тридцать лет от гибели "Титаника". И пятнадцать лет минус полгода от времени Сольвеевского конгресса. А дальше? Что случилось ровно через пятнадцать с половиной лет после Сталинграда?..

– Октябрь пятьдесят седьмого, – незамедлительно ответил Игрек. – Первый спутник.

– Именно! – вскричал Макфарлин. – Именно! И об этом событии тоже есть упоминание в Тетради Судеб!

– "Камень пущен пращою Давида, – медленно продекламировал Игорь. – Никогда не изведает тверди".