Мери Каммингс - Заложница

Ей показалось, что Рейлан сейчас ее ударит — такая ярость вдруг промелькнула в его глазах. Затем он отпустил ее и перевалился на спину.

— Мне нужно торт готовить идти. Там уже остыло… — чуть помедлив, сказала она нерешительно.

— Иди. Я тебя не держу.

Действительно, не держал. И даже не шевельнулся, когда она перелезла через него и вышла.

Как выяснилось, беспокоилась Грейс зря — «там» ничего не остыло. Об этом позаботился Вайти, решив, что две мягкие и теплые подушечки — пара свежевыпеченных коржей, прикрытых полотенцем — предназначены специально для него. На одном он только потоптался, оставив вмятины-отпечатки лап, и отломал сбоку кусочек «на пробу», а на втором улегся, свернувшись в клубочек.

К подобным вещам Грейс было не привыкать. Куда хуже ей пришлось в прошлом году, когда Вайти, кот недотепистый и при этом обожавший все, что связано с выпечкой, ухитрился лечь спать в подходившее тесто и измазался так, что пришлось отмывать и выстригать слипшуюся шерсть на боку.

— Ну-ка, — она ловко подняла его, стараясь не нанести коржам дополнительного ущерба, и скинула на пол, — брысь отсюда, негодник!

Намазать кремом коржи, замаскировать тем же кремом вмятины и «надставить» недостающий кусочек — все это не заняло и четверти часа. Оставалось только разложить сверху цукаты и посыпать все это шоколадной стружкой.

Из коридора не доносилось ни звука…

А может, действительно сегодня никуда не пойти? Соврать… соврать, например, что зуб заболел! Грейс тут же представила себе, что на это скажет Моди, и заранее содрогнулась: обида останется на всю жизнь, как пить дать!

Когда Рейлан появился у двери, она чуть не уронила торт.

— Ну что? — спросил он как ни в чем не бывало. — Где там твои пирожные?!

— Вот! — обрадовалась Грейс. Пирожные выглядели не хуже торта — она готовила их по одному и тому же рецепту. — Только шоколадом посыпать осталось.

— Ты хоть кофе со мной попьешь перед уходом?

— Да, конечно.

Есть, правда, не хотелось, да и время уже поджимало — только-только привести себя в порядок и одеться — но хорошие отношения были важнее!

Рейлан похвалил вкусные пирожные, посмеялся, когда она рассказала про недавние проделки Вайти, рассказал пару забавных историй, якобы произошедших с ним — словом, вел себя так, будто ничего не случилось. От этого Грейс еще сильнее мучала совесть: все-таки, что ни говори, она идет развлекаться — а он остается сидеть один, и при этом еще старается не огорчать ее, и делает вид, что не обижается! Прямо хоть сейчас все бросай и иди врать, что зуб болит!

— Да не кисни ты так, Грейси, — вдруг сказал он, легко дотронувшись рукой до ее щеки. — Хочешь… а хочешь, я тебе сказку расскажу?!

От неожиданности Грейс вытаращила глаза: он — сказку?!

— Нет, правда, я расскажу — улыбнулся Рейлан. — Вот, слушай! Далеко-далеко жила-была принцесса… нет, королева. И была она настолько мудрая и ученая, что понимала даже язык животных — птицы, сидевшие на дереве в ее прихожей, всегда встречали ее песенкой, а придворные коты каждое утро приходили к ней с докладом: что случилось за ночь во дворце и сколько мышек они поймали…

Грейс невольно улыбнулась.

— …И была она такая милая и красивая, что ее невозможно было не полюбить… Только вот была у нее одна беда: когда-то ее заколдовала злая фея — и с тех пор королева никому и никогда не верила. Даже когда ей говорили «Доброе утро!», она начинала сомневаться: такое ли оно доброе и не обманывают ли ее — может, вот-вот начнется дождик?

— Не надо, Рейлан! — только теперь она поняла, к чему он клонит. — Сказка у тебя получается какая-то… слишком невеселая. Да и идти мне пора!

— Не бойся, Грейси, — глаза его стали серьезными, хотя говорил он по-прежнему с улыбкой. — Сказки всегда хорошо кончаются — я это с детства знаю. И эта тоже должна кончиться хорошо…

Ужин у Моди оказался примерно таким, как Грейс предполагала — то есть весьма нудным. Она пожалела, что надела черное платье, узкое и открытое, с золотистым жакетом — в жакете было жарко, а стоило его снять, как Стив начинал беззастенчиво шарить глазами по ее открытым плечам.

В остальное время, очевидно, желая «показать себя», он болтал без умолку — в основном, о своих детях. Эта тема Грейс не слишком интересовала, но приходилось терпеть и слушать, как старший мальчик заговорил в полгода, отчетливо произнеся «Дерьмо!» (общий смех присутствующих), и как теперь, в восемь лет, он уже играет в соккер (хоть не в бейсбол — и на том спасибо!)