Душан Митана - Конец игры

— Не волнуйся, Беточка. Все идет нормально. Полагаю, дело касается обычных показаний.

Хотя Ружичка и адресовал свои слова матери, стараясь изо всех сил, чтобы они не звучали вызывающе — словно боялся, что капитан воспримет их как недопустимое вмешательство в его полномочия, — тот быстро повернулся и, смерив удивленным взглядом робко улыбавшегося Виктора Ружичку, согласно, без всякого гнева или неприязни, качнул головой. Нечто похожее на благодарность за сотрудничество.

— Вы юрист? — спросил он; но это было скорее утверждение, чем вопрос. Виктор молча кивнул. — Впрочем… — продолжил капитан, но тут же осекся. С минуту он внимательно глядел на мать — она крепко держала руку Виктора, усталая, измученная, — потом обронил: — Нет, в таком состоянии… — Он говорил будто сам с собой, размышляя вслух: — Кстати, я и вас охотно расспросил бы кое о чем, пани Славикова, но боюсь, вы сейчас слишком… так сказать… взволнованы.

— Вы ошибаетесь, товарищ капитан, — резко обрубила она. — Вы даже не представляете, сколько я могу выдержать.

Капитан призадумался:

— А вы смогли бы… хотя нет, вы слишком возбуждены, еще по дороге вам станет… — Он опять умолк, но после минутного колебания продолжил: — А впрочем, почему бы нам и не проделать это здесь. — Он снова впился глазами в мать: — Вы готовы объяснить мне некоторые детали?

— В любое время. Мне нечего бояться. — Казалось, недооценка ее сил обижает мать.

— Что ж, хорошо, — сказал капитан. — По крайней мере это ускорит дело.

Он снова перешел на официальный тон.

— Пан режиссер, если не ошибаюсь, у вас пишущая машинка? Я могу ею воспользоваться?

— Разумеется. Сейчас принесу.

— Спасибо, — сказал капитан поспешно, — не хотелось бы вас утруждать. Здесь я уже немного ориентируюсь.

Он пошел к кухне.

— Там кухня, — предупредил Славик. — Машинка в кабинете.

Капитан остановился в растерянности.

— Серьезно? — улыбнулся он. — Пожалуй, я слишком понадеялся на свою память. — Он постоял, сосредоточенно глядя на ковер, словно искал там что-то. Что? Что он там выискивает? Славик застыл в судорожном напряжении — там, да, именно на этом месте… — Здесь мы ее нашли, если не ошибаюсь, — пробормотал Штевурка. — Здесь она лежала, а рядом… н-да… — не договорив, он прошел в кабинет.

Нож, мысленно докончил Славик фразу капитана. Им овладело тревожное беспокойство, но вскоре страх сменился защитной спасительной иронией. Поведение капитана вдруг показалось ему смешным; дешевые театральные номера, ухмыльнулся он, спектакль, рассчитанный на эффект; словно он знает за мной слабость поддаваться внушению. И все-таки — дешево, но впечатляюще — на меня ведь это и впрямь подействовало, пусть даже на мгновенье; лучше было бы поехать с ним, там было бы легче; что он намеревается делать? Неужто надо мной уже сгущаются тучи?

Капитан вышел из кабинета с пишущей машинкой. Черт бы его побрал, ишь как ловко устраивается, конечно, остался здесь умышленно — вот уже вложил в машинку бумагу с копиркой!

— Я вас долго не задержу, лишь небольшая формальность. — Он широко развел руками: — Прошу садиться.

Виктор Ружичка поправил сдвинувшийся узел галстука и деликатно заметил:

— Мое присутствие, вероятно, нежелательно. — Он вопросительно посмотрел на капитана.

Капитан, чуть подумав, нерешительно кивнул, но тут же следом махнул рукой:

— Да нет, что вы… это же не официальный допрос. Кое-что придется выяснить, а потом можете продолжить… свой праздник.

Славик вскинулся:

— Какой праздник? Мы ничего не празднуем, нам нечего праздновать…

Капитан виновато поднял обе руки: сдаюсь! И сказал с извиняющейся улыбкой:

— Простите, я не то имел в виду… вы правы, мои слова совершенно неуместны, не так ли? Мне, в самом деле, неловко. — И тут же, с места в карьер, продолжил: — В своем предыдущем свидетельстве вы показали, — обратился он к матери, закуривавшей в эту минуту сигарету, — что в ту ночь, когда была убита жена вашего сына, ваш сын всю ночь провел у вас. Вы настаиваете на своем показании?

Мать ответила твердо, без колебаний:

— Разумеется.

Капитан встал из-за пишущей машинки.

— Впрочем, обойдемся пока без протокола. — Он вытащил из кармана блокнот. — Лишь несколько неофициальных заметок. — Он мягко улыбнулся, в упор глядя на мать. — Потом, когда вы почувствуете себя лучше, мы составим официальный протокол.

— Я чувствую себя вполне хорошо, — отрезала мать. — Сколько раз надо повторять.