Душан Митана - Конец игры

Но он-то знал, почему заболел воспалением легких, хотя ни с кем, кроме Гелены, не поделился из опасения, что недоброжелатели могут злоупотребить этим и загнать его на несколько месяцев в психушку — лишь бы помешать его дальнейшей работе на телевидении. Для него было совершенно очевидно, что причиной воспаления легких стала книга, которую он читал там: «Волшебная гора» Томаса Манна. Действие романа происходит в горном санатории, да, в лечебном заведении для легочных больных — значит, все ясно как божий день. Каждому интеллигентному человеку. Кроме Гелены. Его объяснение лишь позабавило ее и, воскликнув: «Ах ты мой ипохондрик», она тут же всю эту историю выкинула из головы.

Однако у истории было продолжение. После приезда в Братиславу, когда он уже страдал предполагаемым воспалением легких, наступил неожиданный переворот в их супружеской жизни. Гелена стала его уважать и ценить, ибо с той минуты, как его официально признали легочным больным, он осознал свою обязанность соответствовать ее жажде частых и неторопливых любовных радостей и потому бывал близок с ней семь раз на неделе, тогда как прежде ограничивался, дай бог, разом в неделю. И опять же причиной этой потрясающей перемены была литература, вербальное внушение. Он вспомнил, что где-то читал, что туберкулезники отличаются от здоровых людей гораздо большей потенцией — да, именно так это было. Никаких чудес, обыкновенное внушение. Жаль только, даже оно не всегда помогает: от эякуляции praecox [84] Преждевременная, ранняя (лат.). не избавило его даже Геленино вербальное внушение. Напрасно она ему внушала: Еще, еще, еще — его хватало не более чем на минуту. Она неистовствовала; он думает, мол, только о себе, а на нее плюет, пошел бы лучше посоветовался с сексологом. Как бы не так! Станет он вешать на уши специалистам свои интимные проблемы! Только обсмеют его. Какого черта она это ему говорила! Будто он сам не мучился, будто не лез из кожи вон. Наконец, разве он добросовестно не пытался после возвращения с гор, уже больной легкими, возместить качество количеством? Надо было его еще оскорблять?! Он же не посылал ее в наркологическую лечебницу? Напротив, она сама об этом серьезно подумывала, сама хотела туда обратиться, но он был категорически против. Каждый обязан справляться с такими вещами сам, нельзя полагаться на кого-то другого, единственно на себя. Она же человек, не тряпка, должна же быть у нее какая-то сила воли. Он сумел. Сам. Никто ему не помог, да он ни у кого и не просил помощи. Сам покончил с выпивкой, а он зашибал куда больше, чем Гелена. Она все-таки не была алкоголичкой… или… лучше об этом не думать. Нечего было ей говорить ему: «Жалко, что ты не пришел раньше… вы могли бы встретиться… ты и представить себе не можешь, какой он был сладкий… и как долго». Нет, нельзя было это ему говорить. Во всяком случае, не так убедительно.

Да, все можно рационально объяснить. Даже вкус вина, которое мы пьем во сне.

— Вы еще делаете бузиновое вино? — спросил он.

Старушка удивленно вскинула брови.

— Чего?

— Ничего, — махнул он рукой. — Какое предупреждение?

— А вы, чего, выпили бы?

— Что?

— Ну принесу. Хотя вы все одно не пьете. Разве что…

— Нет, нет! Не пью, ничего не приносите.

— Эка досада. — Амалия Кедрова, похоже, была разочарована. — А Еленке страсть как нравилось…

— Перестаньте! Я знаю, она пила, как лошадь. К чему мне об этом говорить? Знаю также, что вы ее ненавидели.

— Что? — в ужасе выдохнула старуха. — Я?! Еленку?! — Нижняя губа у нее задрожала, на лице застыло выражение боли и обиды.

— Простите, — пробурчал он раздраженно, потому что вовсе не горел желанием извиняться перед ней.

— Ведь я ее любила, все равно как свою дочку, — сказала старуха со слезой в голосе.

— Простите, — повторил он и, пытаясь сгладить явно несправедливый упрек, быстро добавил: — А как поживает ваша дочка?

Амалия Кедрова вперила в него из-за толстых стекол злобный, возмущенный взгляд, но минутой позже возмущение ее сменилось участием и беспокойством:

— Вам не худо, пан режиссер?

— А что такое?

С минуту она обдумывала его вопрос, потом удовлетворенно покивала головой, словно ей удалось разгадать невероятно трудную загадку.

— А-а, вы уж позабыли, да? Померла. Десять лет тому.

— Кто?

— Дочка моя, — старуха все еще сохраняла терпение. — Я вам говорила ужо, да вы позабыли. Понятное дело, у вас теперича другие заботы. Кто ее мог загубить? Такую хорошую жэншыну. И никто вроде не видел его. Вы аккурат остались ночевать у милоспани, — удивленно покачала она головой. — Аккурат в ту ночь. Как на грех…