Г. Айдинов: Каменщик

Бросалось в глаза, что «работал» он с нарочитым, как бы подчеркнутым единообразием. Туннели, сделанные им в стенах, отличались идеальной прямизной и точностью, а следы своего присутствия он не только не старался замести, а, наоборот, на месте преступления обязательно оставлял свою «спецодежду» и инструменты — всегда одни и те же — шлямбур и молоток-кувалду. Рядом непременно валялись пустые консервные банки и бутылки из-под цинандали.

В этом уже был вызов. Вор как бы говорил: «Работаю с комфортом, не торопясь, люблю жить широко и могу себе это позволить. Вот вам моя визитная карточка. С приветом!»

Однако отпечатков пальцев не оставлял.

Было над чем поломать голову.

Рабочий день в МУРе кончался.

Калитин сидел, запершись в своей комнате, не зажигая света, и не спешил уходить.

В коридоре было оживленно и шумно — хлопали двери, щелкали замки запираемых комнат. Слышны были отрывки разговоров, смех, шаги.

Звуки возникали в глубине коридора и таяли у лестницы, откуда доносился гул лифта.

Наконец все затихло. И в наступившей тишине Калитин обрел способность думать только об одном.

А думал он, конечно, об этом дерзком по своей откровенности и наглости преступлении, о грабителе, которого он про себя окрестил «каменщиком».

Да, это был каменщик высокой квалификации, потому что такая «прецизионная», высокоточная работа по камню с руки лишь настоящему мастеру.

Но как его искать? Проверять в исправительно-трудовых колониях — мол, не отбывал ли наказание каменщик высокого класса? А в какой колонии? В каком, хоть примерно, году? Сизифов труд… Что касается инструментов, оставляемых вором, то их свободно можно купить в любом скобяном или хозяйственном магазине. Умелому человеку, на худой конец, и самому не так трудно сделать тот же шлямбур из тонкой водопроводной трубы. Нет, и от инструментов танцевать, очевидно, бессмысленно. Иначе такой многоопытный, судя по всему, преступник не предоставлял бы их раз за разом в распоряжение розыска.

Прошли сутки со дня ограбления.

Уже взяты под наблюдение милиции комиссионные магазины и рынки. Не только в Москве и Московской области, а по всей стране. Меховые шубы украдены не затем, чтобы их засыпать нафталином и положить в сундуки. Рано или поздно, они «выплывут». Но может и так случиться, что их разрежут на шкурки и будут реализовывать по частям. А если манто станут продавать с рук, через знакомых? На них нет бирок «украдено». Продаем, мол, по случаю.

Черт его знает, как браться за это дело!

В дверь постучали.

Калитин даже обрадовался, что ему помешали, — все равно ничего путного не приходило в голову.

Он открыл дверь.

Перед Павлом стояли его старые друзья — Сережка Шлыков и Петр Кулешов.

Еще утром приказом начальника управления была создана опергруппа по раскрытию преступления в меховом магазине. Возглавил ее Калитин, а в его подчинение были назначены Шлыков и Кулешов. Весь день ребята передавали свои текущие дела заменившим их товарищам, чтобы полностью переключиться на поиски «каменщика».

— Сумерничаешь? — спросил Павла Петя Кулешов, переступая порог комнаты.

— Входите, парни, — улыбнулся Павел. — Признаться, мне покоя не дает наше дело. Поговорим?

Как-то сложилось, что все важные шаги в жизни — совместные ли, в отдельности ли каждого — они обязательно обсуждали на «триумвирате» — так пышно именовались их вечерние собеседования. Повелось это еще с университета, где они учились на юрфаке. Встречались ребята и по окончании курса, когда стали работать в оперативной части разных отделений московской милиции, правда реже. И вот судьба снова свела их вместе — больше года они работают в МУРе. А теперь, наконец, им доверили то самое серьезное, большое дело, которого они так долго ждали, на котором можно по-настоящему проверить свои силы, — необычное, таинственное.

— Я считаю, что вор — человек маленького, в крайнем случае, ниже среднего росточка.

Сережка Шлыков заявил это прямо с порога, первым «включая скорость».

Он и сам был «ниже среднего росточка». Худощавый, похожий на подростка, со своим воинственно торчащим темным чубом и удивительно ясными, очень приметными, голубыми глазами на узком, продолговатом лице. Смешливый и увлекающийся, полная противоположность Петру Кулешову — рослому, ладному парню, спокойному, даже флегматичному на вид, с круглым красным лицом — не то обветренным, не то просто от богатырского здоровья, — с маленькими добродушными глазками и крупным толстогубым ртом.