Сергей Валяев - Экстремист

Телохранитель, как и сапер, ошибается только один раз. Пулю получить в собственный храпок — это удовольствие, все равно, что хлебнуть ледяного кваска с хренком в бане; дело в другом: если что-то случится с Телом, то никто из прочих клиентов не пожелает иметь с тобой дело. Это все равно, что влепить клеймо на лоб: профнепригоден.

Так что думал я исключительно о счастливом будущем своих мальчиков. И о своем, само собой. Подъем был скор. Сноровку и активную позицию занял Хулио:

— Мальчики, веселее! И бодрее! Да, Александр Владимирович?

— Да, — покачивал головой. — Боюсь, полтинник до завтрака…

— В смысле пять кэмэ?

— Пятьдесят, родной, — и указал на план культурно-массовых мероприятий. — Мальчики проявили инициативу. А инициатива наказуема, так?

— Вах! — взялся за голову мой друг. — Утрамбуйте лучше меня.

— У нас самообслуживание, — ответил я.

И был прав: каждый выживает в экстремальных условиях, как может. И проявляет лучшие свои кондиции. Физические. И морально-нравственные.

Поначалу бойцы решили, что это шутка — пятьдесят километров. Не очень удачная с моей стороны. И поэтому, выпустив из себя переработанное за ночь шнапс, с легкой душой и таким же мочевым пузырем потрусили по росистой дороге.

Я возглавлял группу. Первые пять километров. Что такое для спецбойца пять тысяч метров? Ничего. Прогулка в зоне отдыха Лосиный остров. Даже приятно ощутить себя частичкой просыпающейся природы. Пташки звонко и весело чеканили песенки в чистое, подсвеченное юным багрянцем восхода пространство полей. Дышалось вольно. Как только может дышаться в отечественных пенатах.

Потом выкатилось солнышко и вместе с ним — джип. Я, закончив свою утреннюю норму, запрыгнул в него и сообщил группе, что будем работать по спидометру, то есть они могут не волноваться: больше не пробегут.

Это заявление не порадовало коллектив. Странно? Мальчики засмущались, но, похрипывая, продолжили движение. Их просветленные утренней свежестью лица несколько скисли.

И то верно: винные пары, пыль столбом, пот едок, да солнце жарко… И дорога жизни в сорок пять тысяч метров.

Как говорится, умеешь на свадьбе гулять, умей и на поминках здравствовать. И потом, что для спецбойца эти пятьдесят километров? Ничего. Прогулка, напомню, в зоне отдыха Лосиный остров. Современный воин тот же лось, только без ветвистых рогов. И что им, человеку и животине, стоит прогарцевать по буеракам островного рая? Одно удовольствие.

Первым полное удовлетворение испытал Резо. Он, как великий Охлопков, картинно хлопнулся на обочину и принялся жаловаться на здоровье. Мол, все, пришел его последний смертный час. Играл он безобразно и неубедительно. Покрылся лиловым цветом, точно его ошпарили кипятком. Я даже хотел крикнуть вслед за великим Станиславским: не верю, сукин ты сын, но махнул рукой на бездаря. Меня ждали другие актеры.

На пятнадцатом километре неторопливого хода принялись за ужимки братья Суриковы. У снайпера Валеры потемнело в караулках, то есть его личный прицел сбился и он начал регулярно заваливаться в придорожные канавы. Олежек, как хороший минер, приостанавливал движение и, хлопаясь на колени, тщательно изучал коровьи сухие шлепки — нет ли там противотанковых фугасов? С Великой Отечественной.

Группе приходилось помогать друзьям в их профессиональных изысках, поскольку есть непреложный Закон спецназа — сколько ушло в боевой поход, столько и должно вернуться. Пусть даже с потемненными, то бишь убитыми. (Хулио выступал с самостоятельной художественной программой, и в расчеты не брался.)

На двадцатом километре личный компьютер Алеши Фадеечева сбился с программы. От перегрузок. И выдал неверную информацию о километраже. Надрываясь, хакер попытался нагнать джип и сообщить об этом. И даже сумел это сделать. На каком-то неестественном энтузиазме. То бишь сто метров он промчался с мировым достижением, обогнав всех невидимых, но чернокожих атлетов.

Я его успокоил, как мог. Мол, перегрелся твой, дружок, писюк. Спидометру надо верить, он не такой уж башковитый, однако куда надежнее. В клубах отечественной пыли и жары.

От такой грустного известия спринтер бездыханно рухнул на дорожку стадиона, если всю нашу планету представить спортивным сооружением имени В.И.Ленина.

Товарищи помогли ему прийти в себя, уложив на могучую холку бодренького ещё Арсенчика, который было заартачился:

— А почему я? Как что так я?.. — но его не слишком слушали, поскольку у каждого внутри преотвратно звонили чугунные колокола. И колокольчики.