Йенс Лапидус: Vip-зал

— Нет, послушай.

— Хорошо, подожди немного.

Эмили встала и вышла из библиотеки, Тедди бы никогда не попросил ее прервать встречу с Шале, если бы это не было важно.

— Что случилось?

— Она тебя сейчас слышит?

— Нет.

— Я только что виделся с Каролиной.

Эмили плотнее прижала трубку к уху.

Он вкратце рассказал о том, что произошло. Какая куртка была на Каролине, что она выбросила в урну.

Эмили похолодела. Ее сердце бешено колотилось в груди.

— Я могу задать несколько вопросов Катарине, — сказала она.

— Тогда я тоже хочу послушать. Не клади трубку.

Эмили снова медленно уселась на диван, но почти потеряла равновесие, попытавшись прислониться к спинке.

— Кто это был?

— Тедди, — ответила Эмили. Она положила телефон во внутренний карман жакета, не сбросив разговор.

— Он очень высокий.

Интересно, что она этим хотела сказать.

— Да, он большой парень.

— Но большая ли у него душа?

— Я не уверена, что я вас понимаю.

— Не важно. Что он хотел?

— Ничего, просто прояснить пару моментов.

— Вы все еще с ним работаете?

— В общем-то, нет. Но знаете, мне пришла на ум пара вопросов. Могу я вам их задать?

— Конечно.

— У вас есть машина с регистрационным номером MFG 637?

— Да, это наша вторая. «Гольф». Мы ее используем, когда у шофера выходной.

— У кого есть ключи от нее?

— Хмм… Только у нас.

— Извините за этот вопрос, но не мог сотрудник «Редвуда» взять ее вечером или ночью 20 февраля?

— 20 февраля?

— Да.

— Каким образом?

— Это только вопрос.

— Дайте подумать… Нет, мне кажется, мы тогда выставили этого паренька. От него совсем не было пользы. Но теперь я хотела бы знать, в чем дело.

— У меня есть еще несколько вопросов. Можно их задать?

— Не знаю, честно сказать, так ли они мне по душе.

— Вы помните, где Каролина жила 20 февраля?

— Давайте посмотрим, она тогда еще не уехала от нас. Но мне кажется, ваши вопросы не совсем о том, о чем я предполагала. Думаю, нужно с ними закончить.

— Но она была дома тем вечером и ночью?

— Вы не слышали, что я сказала? Вы все талдычите мне про февраль и про мою дочь. Это ведь не связано с тем, что случилось с моим сыном, разве не так?

— Нет, в общем-то, нет. Это связано с тем, что случилось ночью 20 февраля.

Катарина подвинулась ближе к Эмили.

— Я не хочу больше выслушивать ваши вопросы.

Эмили попыталась немного отодвинуться, но Катарина положила руку ей на бедро.

— Тогда мне, наверное, лучше уйти, — попыталась Эмили.

Но было уже поздно. Глаза Катарины вспыхнули.

— Хочу, чтобы ты знала: мы как родители Филипа сделали все возможное для него, — прошипела она. — И никто, ни какая-то мелкая черная дрянь, ни ты, не имеет права его обвинять. И вот ты заявляешься в мой дом и делаешь какие-то намеки еще и о моей дочери.

Эмили старалась не смотреть ей в глаза, одновременно пытаясь отодвинуться. Ей нужно было сесть в кресло после разговора с Тедди, а не на диван.

Теперь Катарина склонилась над ней. Все еще держа руку на ее бедре.

Внезапно Эмили увидела, что во второй руке она сжимала нож для фруктов.

— Мелкая сучка, — прошипела Катарина.

Тедди внимательно прислушивался к звукам из телефона, пока бежал. Мост был недалеко от квартиры Титти и Карла-Юхана.

Почему-то челюсть сейчас ныла еще сильнее. Как будто каждый шаг по асфальту превращался в мелкие удары по подбородку. Но на этот раз он не собирался натолкнуться на психа с молотком, так что он сможет помочь Эмили. Капли дождя падали почти вертикально.

Он начал задыхаться.

Он похищал людей. Он сделал столько мерзотных вещей из-за денег.

Но он свой срок отсидел.

И он спас человека, которого похитили.

Какой-то баланс восстановлен. Хватит с него героических поступков.

Но сейчас ему нужно успеть.

Он слышал в трубке голос Катарины Шале.

Эта женщина свихнулась.

Синие вены на ее худых руках вздулись.

Эмили не могла выдавить ни слова. Она полулежала на спине. Катарина, можно сказать, лежала на ней.

Этот проклятущий диван.

Если бы она стояла на ногах, она бы могла убежать оттуда или разобраться с этой безумной женщиной так же, как с Яном. Но сейчас уже не получится.

Не в этой ситуации.

Не со столовым ножом в пяти сантиметрах от глаза.

Катарина брызгала слюной.

— Ты не знаешь, как это — быть матерью! — кричала она. — Ты все сделаешь. Ты должна все сделать.

Эмили не смела шевельнуть головой. Она не отводила взгляда от острия ножа и чувствовала, как тело напряглось, так что плечи заболели.