Дарья Калинина - Сваха для монаха

— И во второй раз не удалось мне заставить ее молчать, — зло произнес он. — Другую бабу вместо себя подсунула.

— Где?

— В бане!

— Так и в бане это был ты?! — ахнула Катька. — Выходит, верно Мариша сказала, что на нее кто-то покушался!

— Не кто-то, а я! И никто другой! Только она у тебя точно заговоренная! И во второй раз ничего не получилось.

— Она заговоренная или это от тебя отвернулась удача?

Борода от Катькиных слов совершенно побагровел.

— Моя удача — она со мной! — запальчиво воскликнул он. — Сокровище Сычева у меня! Ни у кого-нибудь, а у меня! Его многие искали, а досталось оно мне!

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Пока что ты тут, а не на Кипре. И сокровище выкраденное тоже тут, а не где-нибудь в надежном швейцарском банке.

— Твоя правда, — как-то подленько и гнусно захихикал Борода. — Сокровище в самом деле неподалеку. Только вот где? Это знаю лишь один я. А вот тебе я этого не скажу, еще выдашь меня.

— Так ты отпустишь меня? — обрадовалась Катя, но, оказалось, рано.

Борода развел руками.

— Отпустить не могу.

И он полез за пазуху. Зачем? Катя могла только догадываться. Наверное, у него там был запас яда, сваренного для Мариши, но пить который придется ей. Или новый нож взамен того, которым он порезал Зину, а потом подбросил профессору Матюшину. Мысль о том, что ее сейчас зарежут как профессора, заставила Катю живо подать голос:

— Эй, Борода! Ты не все рассказал! А как же профессор?

— Бедный профессор, — гнусно ухмыльнулся Борода. — Он прятался на мысу и решительно не понимал, что происходит.

— Да? И за что же он пострадал?

— Во-первых, он видел, как я подлил яд в ту пустую винную бутылку, которую вы выкинули.

— Так это тоже был ты?

— Конечно! — фыркнул Борода. — Или ты полагаешь, что у меня была толпа помощников?

— Нет, я просто так спросила.

— Один я был! — с гордостью сообщил Катьке Борода. — Один, а сколько всего успел!

Это было точно. Успел Борода много. Аж дух захватывало от перечня его преступлений.

— Сам по себе профессор был безобидным чудаком, — продолжал рассказывать Борода. — Я его даже немного знал.

— Откуда?

— Познакомились, пока я работал в усадьбе Сычевых. Профессор занимался историей нашего края. И в частности, очень интересовался семейством Сычевых.

— Я знаю.

— А раз знаешь, то чего спрашиваешь тогда?

— Но ты же и его убил! — воскликнула Катя. — Как ты мог? Своего старого знакомого?

— А что мне оставалось делать? Сам по себе этот чудак и мухи бы не обидел. Это верно. Но он мог, не желая мне зла, все же проболтаться о том, что я возился с вашей бутылкой.

— Так уж он и понял, что ты там делал!

— Мусорный пакет у вас очень уж приметный был, — посетовал Борода. — Красный, да еще с узорами из этих идиотских розочек. Профессор его точно запомнил. Так что могли возникнуть осложнения. Вот я его и устранил.

Катька поежилась. Страшно представить, от каких ничтожных мелочей зависит порой жизнь человеческая. Подумать только, купили бы они с Маришей менее приметный мешок, и, глядишь, профессор остался бы жив. Выходит, пострадал человек из-за паршивых розочек на полиэтиленовом пакете. Вот уж воистину суета сует вокруг.

— К тому же профессор тоже знал про сокровище Сычевых, — как ни в чем не бывало продолжал рассказывать Борода. — Знал, как и художник.

— Ну да, конечно, знал. Это профессор и рассказал Сухоручко про Сычевых и их пропавшее сокровище.

— Знаю. Кстати, и профессор тут возле монастыря оказался не случайно.

— Нет?

— Он узнал, что Сухоручко раскопал могилу Сычева.

— Узнал? А откуда узнал?

— Ему позвонил сам художник.

— Ты это точно знаешь? — насторожилась Катя.

— Знаю.

— А зачем позвонил?

— Хотел, чтобы профессор купил у него Библию, крест и перстни Сычева. Один из них был даже с печаткой.

— Верно, — прошептала Катя. — Был такой перстень среди вещей Сычева.

— Вот! Я всегда правду говорю! — обрадовался Борода и снова начал хвастаться: — Я не то что другие. Я не болтун! Если не знаю, то лучше промолчу. Но уж когда точно знаю, то молчать не стану.

— Значит, Матюшин сбежал от монахинь, чтобы встретиться с Сухоручко? — не слушая его бахвальства, прошептала Катя. — И чтобы купить у него вещи из могилы Сычева?

— Да.

— И никому другому Сухоручко эти раритеты не предлагал?

— К чему? Профессор так загорелся этой идеей, что дал бы за них любую назначенную цену. Он мне сам так сказал!

— Сказал?