Дэвид Балдаччи - Победитель

— Да, тот еще сукин сын! — Чарли откинулся назад, стараясь изо всех сил изобразить спокойствие.

— И все же в строительном деле Риггсу нет равных. Он справится с вашим заказом как нельзя лучше. — Пембертон рассмеялся. — Если только не начнет все разнюхивать. Знаете, если он действительно был шпионом, эти привычки остаются навсегда. Можно сказать, я вел праведный образ жизни, и все-таки у каждого человека есть свои «скелеты в шкафу», вы согласны?

Чарли кашлянул, прежде чем ответить.

— И у одних их больше, чем у других. — Снова подавшись вперед, он сплел руки на столе перед собой. Ему не терпелось переменить тему, и он знал, как это сделать. — Джон, — понизив голос, продолжал Чарли, — я хочу попросить вас об одном маленьком одолжении.

— Просто скажите, что вам нужно. — Улыбка Пембертона растянулась еще шире. — И считайте, что дело сделано.

— На днях к нам приходил один человек, попросивший сделать пожертвование в некий благотворительный фонд, главой которого, по его словам, он является.

— Как его фамилия? — встрепенулся Пембертон.

— Он не из местных, — быстро ответил Чарли. — Он назвал мне свою фамилию, но мне кажется, что она вымышленная. Все это показалось мне подозрительным — надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать…

— Абсолютно.

— Миссис Сэведж приходится быть очень осторожной. Повсюду полно мошенников.

— А то я не знаю! Очень печально.

— Верно. В общем, этот тип сказал, что он на какое-то время задержится в этих краях. Хотел договориться о встрече с миссис Сэведж.

— Надеюсь, вы ему отказали.

— Пока что нет. Этот тип оставил номер телефона, но он не местный. Я позвонил по нему, но там лишь автоответчик.

— Какое название у фонда?

— Точно не помню, что-то связанное с какими-то медицинскими исследованиями.

— Это легко сфабриковать, — со знанием дела произнес Пембертон. — Конечно, лично мне не приходилось сталкиваться с подобными проходимцами, — надменно добавил он, — но я понимаю, что их великое множество.

— Я пришел к такому же выводу. Так вот, ближе к делу: поскольку этот тип сказал, что пробудет здесь какое-то время, я подумал, что он, вместо того чтобы торчать в гостинице, снимет себе какое-нибудь жилье. Гостиницы — штука дорогая, особенно для тех, кто зарабатывает на жизнь мошенничеством…

— И вы хотите узнать, смогу ли я выяснить, где он мог остановиться?

— Совершенно верно. Я не стал бы вас просить, если б это действительно не было так важно. В подобных вещах лишняя осторожность никогда не помешает. Если этот тип заявится снова, я хочу знать, с кем имею дело.

— Ну конечно, конечно. — Вздохнув, Пембертон пригубил чай. — Разумеется, я все сделаю для вас. Тут я на вашей стороне.

— И мы будем очень признательны за ваше содействие. Я уже говорил с миссис Сэведж о других ваших благотворительных начинаниях, и она очень положительно отзывалась о них и о вашем участии в них.

Пембертон просиял.

— Вы можете описать этого человека? Сегодня утром у меня нет никаких дел, и я могу начать расследование прямо сейчас. Если этот тип остановился в радиусе пятидесяти миль от Шарлотсвилла, не сомневаюсь, что с моими связями я его обязательно разыщу.

Описав мужчину в «Хонде», Чарли положил на стол деньги за завтрак и встал.

— Мы вам очень признательны, Джон!

Томас Донован окинул взглядом улицу, ища, где поставить машину. Джорджтаун никогда не славился обилием мест для парковки. Донован взял напрокат новую машину, «Крайслер» последней модели. Повернув направо с М-стрит на Висконсин-авеню, он наконец нашел свободное место в переулке недалеко от того места, куда направлялся. Когда Томас вышел из машины, начал моросить дождик. В тихом районе, где он скоро оказался, стояли сплошь одни роскошные кирпичные и деревянные особняки, в которых жили высокопоставленные бизнесмены и политики. Проходя мимо, Донован разглядывал их. В освещенных окнах были видны изящно одетые владельцы, которые грелись у каминов, нянчили бокалы с коктейлями, обменивались мимолетными поцелуями, проходя ритуал отдыха после еще одного дня, изменившего судьбы мира — или просто принесшего щедрую прибавку в их и без того пухлые инвестиционные портфели.

В этом небольшом квартале было сосредоточено столько богатства и власти, что от мощенных кирпичом тротуаров буквально исходила энергия, накатывающаяся на быстро идущего Донована. Деньги и власть никогда не были для него в жизни главным. Несмотря на это, в своей работе он часто сталкивался с теми, кто ставил превыше всего обладание тем или другим, а то и тем, и другим сразу. Эта позиция как нельзя лучше подходила для роли циника-альтруиста, и Донован нередко разыгрывал эту роль по полной, просто потому, что верил в то, чем зарабатывал на жизнь. Он прекрасно сознавал этот парадокс. Ибо если б не было богатых и могущественных — и того зла, которое они творили, — в кого он бросал бы свои остроугольные камни?