Фредерик Форсайт - Призрак Манхэттена

Так я отправился вместе с епископом Делани – хорошим и святым человеком – и провёл пять лет в Клонтарфе, и узнал много интересного.

– Почему вы там не остались, отец Джо?

– Я подумал, что я мог остаться, пока церковь не подыскала другую работу для меня. Возможно, приход в Дублине или Корки, или в Вотерфорде, но тут снова вмешался случай. Десять лет назад папский нунций – посол Папы в Британии – приехал из Лондона, чтобы навестить папские провинции, и провёл три дня в Клонтарфе. С ним, кардиналом Массини, приехала его свита, и одним из свиты был монсеньёр Эмонн Бирн из ирландского колледжа в Риме. Мы очень быстро поладили. В разговоре мы быстро выяснили, что родились на расстоянии не более десяти миль друг от друга, хотя он и был на несколько лет старше меня.

Кардинал отправился дальше, и я больше об этом не думал. Четыре недели спустя на моё имя пришло письмо от главы ирландского колледжа, предлагавшего мне место. Епископ Делани сказал, что ему жаль, что я его покидаю, но дал мне своё благословение и призвал меня воспользоваться таким шансом. И вот я упаковал мою единственную сумку и на поезде отправился в Дублин. Я думал, что этот город велик, пока не добрался до Лондона. Конечно, я никогда прежде не видал подобного места и не помышлял, что город может быть таким огромным и величественным.

Затем был другой паром, во Францию, затем ещё один поезд, на этот раз в Париж. Передо мной открылся ещё один удивительный вид; я с трудом мог поверить собственным глазам. Последний поезд провёз меня сквозь Альпы и прямо в Рим.

– Рим вас удивил?

– Он меня потряс и внушил мне благоговейный страх. Здесь был сам Ватикан, Сикстинская капелла, собор святого Петра… Я стоял в толпе и смотрел вверх на балкон, и принял благословение Городу и Миру от самого Его Святейшества Папы. Я задавался вопросом, как мальчику с картофельной грядки удалось продвинуться так далеко и стать такой привилегированной персоной. Поэтому я написал домой своим родителям, рассказав им всё, что со мной произошло, и они носили это письмо по всей деревне, показывая его, и стали знаменитостями.

– Но почему вы живёте сейчас с нами, отец Джо?

– Ещё одно совпадение, Пьер. Шесть лет назад твоя мама приехала петь в Рим. Я ничего не знал об опере, но случайно один член труппы – ирландец – свалился с инфарктом за кулисами. Кто-то побежал искать священника, а в ту ночь дежурил я. Я ничего не смог сделать для бедняги, кроме как совершить последние обряды, но его отнесли по настоянию твоей мамы в её гримёрку. Именно так я с ней и встретился. Она была очень расстроена. Я пытался успокоить её, объяснив, что деяния Господни не злы, даже если Он призывает одного из своих созданий к Себе. К тому времени я освоил итальянский и французский, поэтому мы говорили на французском. Её очень удивило, что кто-то говорит на обоих этих языках, плюс ещё на английском и на гельском.

У неё были свои проблемы. Делая свою карьеру, она путешествовала по всей Европе: от России до Испании, от Лондона до Вены. Твоему отцу надо было уделять время своим поместьям в Нормандии. Тебе было шесть, и ты отбился от рук, процесс твоего образования и воспитания постоянно прерывался из-за постоянных переездов, а для закрытой школы ты был ещё слишком мал, и в любом случае она не хотела с тобой расставаться. Я предложил ей нанять какого-нибудь местного учителя, чтобы он путешествовал с вами повсюду. Она обдумывала это, а я вернулся к своим занятиям в колледже.

Её ангажемент длился неделю, и за день до её отъезда меня вызвали в офис к директору, и там была она. Безусловно, её визит произвёл сильное впечатление, она же хотела, чтобы я стал твоим учителем: для твоего общего образования, духовного наставления, а также для «мужской руки». Я был ошарашен и пытался отказаться.

Но директор не принял моих отказов и буквально приказал мне принять предложение. Поскольку послушание – один из наших обетов, то кости были брошены. И с тех пор, как ты знаешь, я с вами. Пытаюсь впихнуть немного знаний в твою голову и предотвратить твоё превращение в полного варвара.

– Вы жалеете об этом, отец Джо?

– Нет, я не сожалею. Потому что твой отец – прекрасный человек, лучше, чем ты полагаешь. А твоя мама – великая женщина, с удивительным даром от Бога. Конечно, я живу и питаюсь слишком хорошо, а потому должен всё время налагать на себя епитимью во искупление того, что живу столь роскошной жизнью, но я видел много удивительных вещей: города, от которых захватывало дух, картины и галереи, чьи собрания легендарны, оперы, которые заставляли меня плакать, – и всё это видел я, мальчик с картофельной грядки.