Дарья Кожевникова - Ангелы далеко

— Ой, ну и что раньше не предупредила? — Изображая деревенского увальня, Валерий почесал в затылке. — Я ведь уже на всех столбах объявления расклеил.

— Да ну тебя! — улыбнулась Инна, протягивая ему еще один огурчик. — Держи!

Участковый его взял, но есть не стал, внимательно глядя на Инну.

— Хотел бы тебя поздравить, Инесс, да язык, честно говоря, не поворачивается. Потому что из личных наблюдений успел сделать вывод, что Вадькина фамилия не приносит удачи представительницам женского пола. Во всяком случае, ни матери его не принесла, ни Лариске. И что у тебя-то за надобность возникла на те же самые грабли лезть? Ведь как-то вроде жила до сих пор. Или что, забеременела?

— А почему бы и нет? — все так же не считая нужным отрицать правду, откликнулась Инна.

— Что, серьезно? — Судя по всему, Валерий явно надеялся на другой ответ.

— А тебя-то это почему так волнует? — поинтересовалась она. — Такое впечатление, словно тебя в няньки подряжают. Причем уже сейчас.

— Да просто опять наш поселок вскоре останется без фельдшера. — Зорин покачал головой. — У Вадьки просто дар сманивать медицинские кадры.

— Ну, начнем с того, что Ларису он сам сюда и привез. А что касается меня… Ничего, не дрейфь, участковый, — попыталась утешить его Инна, — я еще никуда не ушла. А в случае крайней необходимости и на дому смогу консультировать.

— А… — досадливо отмахнулся Валерий, вымещая все недосказанное на огурце, хрустя им как-то зло. — Пожалуй, такую новость и впрямь лучше попридержать, дабы не вызвать вселенский плач в поселке прежде времени. Будешь ты консультировать, как же… да Вадька же и на пушечный выстрел к тебе никого не подпустит! Как будто ты его не знаешь? Остается лишь пожелать, чтоб ваше дите в него не пошло, а было бы более покладистым. Иначе хлебнешь ты с ним, еще с маленьким…

Услышав это, Инна невольно нахмурилась: Валеркины слова вдруг напомнили ей о позавчерашнем разговоре с мамой.

Она позвонила ей, чтобы сообщить о предстоящей поездке в загс, а мама, вместо того чтобы порадоваться за нее, внезапно ударилась в слезы, наотрез отказываясь верить в возможное счастье дочери с Вадимом, равно как и приезжать на предстоящее бракосочетание. Прямо навзрыд плакала в трубку: «Инночка, да что же ты с собой делаешь? Подумай еще, моя хорошая! Вырастим мы малыша, раз уж так получилось, сами вырастим. А Вадим твой… Да что же ты таких к себе притягиваешь-то, а? Юрка был наркоманом, а этот — сын алкоголички. К тому же инвалидность у него…» Не сдержавшись, Инна ахнула: «Мама, ну что ж ты такое говоришь? Словно товар выбираешь на рынке! Вадим ведь живой человек, и не его вина, что судьба у него так страшно сложилась!» Однако переубедить маму было не так-то просто. Точнее, вообще оказалось невозможно. «Как бы у него она ни сложилась, а меня прежде всего волнует моя дочь! — безапелляционно заявила родительница. — И я почти уверена в том, что он тебе не пара! Как бы не пришлось тебе с ним горя хлебнуть…»

Вот и Валерка вещал сейчас отнюдь не о счастье… И хотя Инну было ничем не напугать и не переубедить, потому что она была готова разделить с Вадимом любые испытания, но неприятный осадок на душе все-таки остался, испортив настроение.

— Дать бы тебе сейчас по шее, участковый! — в сердцах сказала она.

— Уж не знаю, за что собралась, но нельзя, — авторитетно заявил Зорин. — Я при исполнении, и это будет нападение на представителя закона.

— Ну, тогда вали отсюда и не искушай! — Все-таки на Валерку невозможно было долго сердиться, и Инна сопроводила свои слова невольной улыбкой. — Кыш со стола!

— Ладно, пойду, а то и впрямь что-то засиделся. — Полицейский поднялся на ноги, глядя на нее. — Как заскучаешь, свисти, не забывай.

— Про тебя забудешь… — проворчала Инна, засовывая ему в руку пару огурчиков на дорожку.

Вскоре о разговоре с ним она уже и не вспоминала: в кабинет прибежали и вызвали к тете Жене — у той, мол, приступ стенокардии. Потом фельдшер помчалась делать укол деду Котову, живописно застигнутому радикулитом прямо посреди огорода. А не успела Инна повторно вернуться на ФАП, как Захар притащил к ней очередную собаку.

— Я же просила тебя приходить с такими пациентами вечером, — напомнила ему Инна.

— Больно ей, чтобы ждать, — только и ответил тот, уже привычно укладывая небольшую рыженькую сучку на топчан. — Не бойся, никто не будет возмущаться, я позабочусь.

Инна только вздохнула, приступая к осмотру. У собачки оказался обварен бок. Залив его обезболивающим аэрозолем, фельдшер выстригла длинную шерсть, потом наложила повязку с мазью. И, уже бинтуя собачку, вдруг почувствовала под пальцами характерное шевеление в собачьем животе.