Дарья Кожевникова - Ангелы далеко

— Раньше ты мне этого не говорил, — заметила Инна.

— Я много чего тебе не говорил. — Валерий вздохнул. — Потому что обо всем рассказывать подробно никакого языка не хватит. Да и не любишь ты эти разговоры.

— Не люблю некоторые тебе известные их моменты, — уточнила Инна. И, понемногу приходя в себя, вспомнила о своих обязанностях хозяйки: — Чаю хочешь?

По виду участкового, тот явно нуждался в таком предложении: выглядел он сегодня каким-то загнанным. То ли в преддверии предстоящей ему напряженной работы, то ли успев уже набегаться.

— Не отказался бы, — кивнул Зорин.

— Тогда для начала придется еще и поужинать, — оценив его неважный внешний вид, объявила Инна.

Она накрыла на стол, а сама присела рядом, попивая из кружки кефир. Жаловаться на плохой аппетит ей в последнее время не приходилось, но девушка хотела дождаться к ужину Вадима. Мысль о нем не давала ей покоя.

— А припаркованные лесовозы в том районе проверили? — спросила она у Валерия. — Большую машину трудно не заметить, если бы кто-то оставил ее неподалеку от места преступления.

— Инесс, в нашем лесном краю с хорошо развитой деревообрабатывающей промышленностью на подобных машинах работает едва ли не четверть мужского населения, — ненадолго оторвавшись от еды, вздохнул полицейский. — Так что лесовозов и в городе хватает с избытком. А номерные знаки, как тебе известно, прохожие в книжечку не записывают, даже если и встретится им припаркованная где-то незнакомая машина. Да и сами лесовозы люди не рассматривают — примелькались уже. Посему на эту ниточку можно особо не надеяться, вряд ли потянется.

Валерий секунду помолчал, глядя на Инну в упор.

— Слушай, а ты чего в расспросы ударилась? Я, конечно, помню, что ты обещала подать мне убийцу на блюдечке, но лучше брось дурью маяться. Тут спецы поопытнее тебя ничего пока поделать не в состоянии. Все, что ты можешь мне сейчас предложить, у нас уже передумано и перепроверено, и даже чуть больше того. Сегодня проверяется, например, весь транспорт, опрашивают жильцов ближайших домов на предмет того, не заметили ли они из окон бегущего человека в черном. И еще ведется куча всякой рутинной работы. Но не за что ухватиться! Даже сейчас, после того, как душителя едва не схватили, во всяком случае, хоть видели. Даже его приблизительный рост и фигуру никто не смог описать — он нарочно бежал, пригнувшись.

Валерий прервался ненадолго, отправив в рот содержимое очередной ложки.

— Если хочешь знать мое мнение, то я уверен, что по холодным следам вычислить убийцу вряд ли когда-нибудь удастся, поймать его может помочь только счастливый случай. Подобный тому, какой едва не произошел сегодня на аллее. Потому что с абсолютной уверенностью взять этого гада можно только с поличным, на месте преступления. Ведь подозревать можно кого угодно, но как докажешь? Убивая, маньяк не оставляет следов, и опознавать его некому. Есть, конечно, надежда на то, что однажды он забудет на месте преступления какую-нибудь принадлежащую ему вещь, по которой его можно будет вычислить, но пока душитель явно не торопится нам ее оставлять. Еще остается надеяться на случайных свидетелей. Но до сей поры их не имелось. И сегодня этот вариант, похоже, тоже не сработал: сомневаюсь, что много удастся вытянуть из той веселой компании, что видела быстро удаляющуюся спину мужика в черном.

— Ну, хотя бы цвет волос…

— Парни заметили только шапочку — темную. Большего в тени аллеи никто не смог разобрать. Ну и, кроме того, говорят, что это был физически хорошо развитый мужчина, учитывая то, как он убегал. Хотя это и по предыдущим убийствам понятно: слабый просто не справился бы с отчаянно борющейся за свою жизнь жертвой.

Валерий умолк, снова принявшись за еду. Молчала и Инна. Несмотря на все ее мысленные доводы, которыми она пыталась себя успокоить, у нее из памяти никак не шел тот мастерский захват, которым напугал ее Вадим зимней ночью в заснеженном парке. И его руки, в которых угадывалась неимоверная сила. А еще его отлучка в ночь убийства бабы Клавы. Но на другой чаше весов была ее любовь и вера. Вера в то, что Вадим такого сделать не может. И хотя нередко сомнения пытались пробить в этом чувстве брешь, Инна верила в невиновность любимого и сейчас. Поэтому позволила участковому сидеть здесь и ждать возвращения Ларичева. Однако душа у нее мучительно болела.

— Скорее бы вы его поймали! — не выдержав, выдохнула девушка.

— Хочешь убедиться, что Вадька тут ни при чем? — понял ее мысль Зорин.