Дарья Кожевникова - Ангелы далеко

Но он всегда был умен и осторожен. Поэтому сегодня, в эту по-дневному светлую ночь душил ее со спины, повалив на землю и придавив всем своим весом. И — что бы раньше такое не попробовать! — получил огромное наслаждение, поскольку сейчас ощущал не только биение жилки на шее, но и трепет упругого тела женщины, в попытке вырваться отчаянно извивавшейся под ним, навалившимся сверху. Впрочем, сегодня он смог все это ощутить лишь из-за того, что оба были легко одеты. Зимой вряд ли удалось бы подобное испытать. Значит, снова останется только наблюдать за слабеющими губами. Хотя посмеет ли он еще хоть раз после сегодняшнего душить жертву спереди? Вряд ли. Ведь сегодня его спасло лишь то, что Жанна так и не смогла его увидеть. Он разоблачения его отделяли лишь какие-то мгновения и миллиметры, лишь один случайно брошенный — то есть, к счастью для него, как раз не брошенный! — взгляд жертвы. Иначе спасти его ничто бы уже не смогло.

Впрочем, не переставая ругал он себя, сам во всем виноват. Во-первых, вопреки своему мудрому внутреннему голосу не отложил расправу над Жанной на пару месяцев, а пошел на поводу у своих все возрастающих потребностей и взялся придушить женщину фактически в самый разгар белых ночей. А во-вторых, не учел того, что с разных углов и видимость за кустами разная. И то, чего никто не смог бы увидеть вблизи, прямо с дорожки, легко смогли заметить издали, под другим углом зрения — в злополучный просвет между двумя кустами сирени. Непрошеные свидетели испортили ему все!

Услышав оклик, он вначале даже не поверил, что кричат именно ему, что с ним такое могло случиться. Ведь он был так близко к вожделенной цели! Жанкино тело обмякло под ним, сводя с ума полной покорностью его воле, и жилка под ладонью уже едва трепетала. Оставались какие-то считаные секунды до самого апогея, когда вдруг все так грубо оборвалось. На несколько мгновений он замер, тяжело дыша от возбуждения и все еще не решаясь выпустить из рук свою добычу. Но потом сработал инстинкт самосохранения: кто знает, не сунутся ли беспардонные гуляки, не ограничившись одними комментариями, еще и сюда, в кусты? Он не мог так рисковать, слишком многое было поставлено на кон — его драгоценная свобода, а может, и жизнь. И Инна, наконец. Ведь если его сейчас поймают, он никогда уже не сможет ее увидеть! А у него насчет нее очень далеко идущие планы…

Но и Жанка от своей судьбы не уйдет, подумал он с ожесточением. Да, не уйдет. За все заплатит. И за сегодняшнее его поражение тоже. Придется, правда, отложить расправу над ней, переключиться временно на других баб, но он дождется момента, когда Жанна, напуганная на много месяцев вперед, перестанет шарахаться от каждой тени, и все равно придушит ее. Потому что так должно быть и так будет. Он так решил!

Неудовлетворенное желание свинцовой тяжестью давило на низ живота, изводя его, грозя вывести из себя. Но он держался молодцом и был собой доволен. Не каждый сумеет, пережив то, что он пережил сегодня, так хорошо владеть собой, так держаться!

После ужина Валерий начал прощаться. Понимая, что участковый устал, ни Инна, ни Вадим не стали его останавливать. Но тот сам затормозил на пороге:

— Инесс, можно тебя на минуточку? На два слова.

— Зачем? — удивилась девушка.

— Пошептаться относительно нашей с тобой профессиональной деятельности. Зачем же еще?

— Ладно, не буду вам мешать, — улыбнулся Вадим и тактично удалился обратно на кухню, где взялся за мытье посуды.

Валерий, взяв Инну под руку, вывел ее на лестничную площадку, а там тихим шепотом спросил:

— Слушай, может, тебя сегодня увезти отсюда? Под предлогом вызова? Боюсь я оставлять тебя здесь нынче ночью.

— С какой стати? Ты что, все еще думаешь на Вадима? Но ты же сам видел, каким спокойным он пришел домой! Я больше чем уверена, ты ошибался насчет него. Он тут ни при чем, такого просто быть не может.

— Хм, может, и не может, — кивнул Валерий. — А может, и наоборот. Я не раз говорил тебе, что наш маньяк является очень незаурядной личностью, крепкой как физически, так и характером. Он, будь уверена, умеет владеть собой на все сто. Выдержанный, хладнокровный убийца, одним словом. А еще, если ты обратила внимание, я выпытал вскользь у Вадьки, что алиби-то у него и нет. Так что если это все-таки он…

— Валерка, прекрати! — тоже шепотом обрушилась на участкового Инна. — Ну вот чего ты добиваешься? С ума меня хочешь свести?

— Хочу, чтобы ты осталась цела и невредима, — ответил Зорин. — Убийца упустил сегодня свою жертву, не завершил начатое. И теперь, по прогнозам все тех же психологов, должен маяться… да что там маяться — терзаться от неудовлетворенности. И, как знать, не откажут ли у него в таком состоянии тормоза? И на что он может оказаться способен, если все-таки откажут? Что будет, если маньяк не выдержит и решится плюнуть на неминуемое разоблачение ради удовлетворения сиюминутной потребности? Вот потому я и боюсь за тебя. Вдруг — сейчас я не утверждаю, а лишь допускаю такую мысль — наш душитель все-таки Вадька? Ты понимаешь, как рискуешь, оставаясь с ним сегодня ночью наедине? Ведь это все равно что мышке оставаться в одной норе с голодным котом… Поедем, а? — Валерий вдруг схватил Инну за руку. — Поедем, Инесс!