Владимир Голубев: Взрослое лето

— Ну что, лошина позорная! Обвёл я тебя вокруг пальца. Накось, ещё получи горячего свинца, чтоб не мучился. Ненавижу вас, офицерьё, и ещё ментов с прокурорами.

Утюг вразвалочку прошёл чуть вперёд и демонстративно встал за молодой сосной. В его руке блестел обрез, он безразлично посмотрел на Игоря каким-то нечеловечьим стальным взглядом.

— Слышь! Не падай, не хочу добивать лежачего, так интереснее, — крикнул копатель и стал целить в грудь. — Устроим бродилку, как в игре.

Игорь поднял глаза и посмотрел в небо, вернее туда, где оно должно было быть, но он не видел его, взгляд застрял на колючей ветке ели. «Как глупо всё получилось, — мелькнуло в голову у Жукова, — даже небесам нет дела до того, что творится на земле».

Грохнул выстрел.

Офицер закрыл глаза и подумал — «оказывается, как безбольно приходит смерть».

— Падла, кто стрелял? — заорал Утюг.

Игорь раскрыл глаза и увидел, как рухнувший на колени копатель испуганно смотрит по сторонам, крутя головой. Из-за ели вышел пожилой мужчина в застиранной защитной куртке, с двустволкой в руках, направленной на Утюга.

— Я.

— Ты кто? Что за хрень тут происходит!

— Я ищу пропавшую девочку. Сюда идут спасатели и полицейские. Бросай обрез, нехристь.

— Не дождётесь! Борян, дай-ка ещё патроны, — Утюг по-собачьи оскалил зубы и заревел, в эти мгновения он более походил на загнанного волка, чем на человека.

— Утюг, ты сам тут разбирайся, а я пошёл. Мне в тюрьму нельзя.

— Вот тоже козел! А-а-а-а-а-а-а-а! — из тёмного рта вырвался наружу отвратительный хохочущий звук, переходящий в вой.

— Бросай, говорю, оружие, — ещё раз сказал незнакомец, глядя в упор на Утюга, но главным аргументом в споре оставались воронёные стволы, направленные прямо на него.

— Хрен вам, а не Утюг! Не дождётесь!

Раненый копатель поднял с земли обрез, весь в прилипшей сухой траве и иголках, и резко приставил сталь к своей груди, синие купола на ладони дрогнули, и с ревущим криком «а-а-а-а-а!», он надавил на спусковой крючок. Тело чёрного копателя отбросило от земли, и он, хрипя, завалился на бок и, вытянув ноги, испачканные землёй вперемешку с темной кровью, рухнул навзничь. Тяжёлая челюсть раскрылась, словно он продолжал чертыхаться на весь белый свет.

Охотник ногой отбросил обрез в сторону и подошёл к Игорю, доставая из рюкзака нож.

— Так, тихо, давай не шуми.

— Ну вот, из огня в полымя. А вы собственно кто?

— Свой я, Петр Петрович Аникин, ищу внучку Александра Сергеевича.

— Она вроде убежала. А я хотел их задержать.

— Да я видел… как там её, тьфу… дуэль вашу. Вот только не успел чуть-чуть, так получилось. Ну ладно, до свадьбы заживёт.

Он распорол Игорю рукав и умело забинтовал два входных отверстия от картечи, из которых продолжала сочиться кровь.

— Пошевели пальцами. Вроде кость не задета, но дело дрянь, потеря крови. Надо поднять руку и затянуть повыше раны.

Перевязав раненого, как надо, охотник отошёл и с ног до головы оглядел Игоря:

— А что у нас с ногой? Сейчас гляну. Ого-го — на правой брючине-то дырка. Как левая нога?

— Да вроде не болит, но что-то течёт в сапог.

— Понятно. Будем резать.

Он распорол брючину, но к счастью рана на бедре оказалось несильная, её удалось затянуть бинтами, и кровь остановилась. Затем Аникин подошёл к Утюгу и, убедившись, что тот мертв, спросил Игоря:

— Идти сможешь?

— Смогу. Надо взять обрез.

— Зачем? Этот отстрелялся.

— Один убежал, и ещё они кому-то звонили и просили помощи.

— Ну, тогда другое дело.

Охотник поднял обрез и передал в руки Игорю.

— Проверь патроны, а я посмотрю телефон.

Он пошарил по траве, и среди корней ели нашёл чёрный телефон с антенной.

— Вот этот?

— Да, надо взять с собой, может, пригодится.

— На, держи, — он сунул его в руки Игорю, — я всё равно ничего в нём не понимаю. Пошли.

Первым шёл Аникин, он ступал твёрдым уверенным шагом и даже не смотрел по сторонам. Казалось, всё плохое и опасное позади. Раненому идти было труднее, потеря крови, усталость и нервное перенапряжение давали о себе знать: сердце бешено колотилось, крупные капли холодного пота стекали по спине и груди. Но Игорь не выпускал из рук обрез, стараясь прислушиваться к лесу. Они шли напролом, через чащу, и посторонних звуков не замечали.

Пройдя около часа, Аникин остановился и подозвал Игоря.

— Выходим на гравийку. Ты будь здесь и не высовывайся, а я пойду взгляну, что там, вдруг и вправду засада.

— Может, не стоит, подождём спасателей, не нападут же они на целую толпу.