Антон Шаффер - Круги на воде

Офицер огляделся и заметил, что нескольких метрах от него на земле лежит человек, и руки его тянутся вверх в мольбе о помощи. Не долго думая, он совершил молниеносный пробег в сторону раненого и переволок его за земляное укрытие.

Офицер узнал раненого сразу, как только взглянул на его лицо. Это был тот самый человек, который приходил в день смерти Львовой.

Марченко же Новикова узнать не мог. Лицо Ильи Ильича украшал шрам, изменивший его до неузнаваемости, да и слишком большой отпечаток наложила на него война в целом. К тому же Марченко умирал, а потому с трудом балансировал в тот момент на грани жизни и смерти, периодически впадая в беспамятство.

Марченко скончался на руках Новикова примерно через пятнадцать минут, так и не придя в сознание. В его вещмешке Илья Ильич нашел Книгу, завернутую в толстые слои ткани, клеенки и брезента.

В тот же день, когда бой затих Новиков вырыл довольно глубокую яму, в которую положил металлический ящик для снарядов, который он тут же засыпал землей. Затем он написал письмо, в котором сообщал точные координаты этого места и отправил его в Ленинград, на почтамт до востребования…

– Ты не против, если я на несколько минут останусь с Книгой наедине, – спросил Палин у Олега.

– Нет, конечно нет, – Олег поспешно вышел из комнаты.

Как только дверь за ним затворилась, Палин вытащил из своей сумки книгу того же формата, что и том, лежавший перед ним на столе. Вытащенное Палиным издание было весьма старинным и страницы его были такими же пожелтевшими от времени, что и у Книги. Резким движение старик оторвал от вытащенной из сумки книжки корешок, а потом проделал ту же самую операцию с Книгой. После этого, он поменял местами корешки, вложив под обложку своей старой книжки страницы Книги, а в корешок Книги – страницы труда безвестного автора.

Следующие несколько минут старик сидел над открытой Книгой, шепча то ли молитвы, то еще что. 'Ну вот и все. Сегодня их последний день здесь', – подумал Палин.

– Я уже иду, – оповестил он Олега, запихивая страницы Книги в чужой обложке под шкаф, стоявший в углу комнаты…

Презентация нового романа Олега Крита шла полным ходом. Один из крупных московских магазинов с радостью предоставил для этого один из своих залов, в котором был установлен стол, с выложенными на него стопками новой книги Олега.

По бокам стояли большие рекламные щиты, с изображениями трех больших кругов с семизначной звездой посередине.

Олег сидел за столом, отвечал на вопросы покупателей и с удовольствием раздавал автографы всем желающим.

Невысокий невзрачный человек оплатил книгу в кассе и двинулся с ней по направлению к Олегу. Отстояв небольшую очередь, он раскрыл роман и протянул его автору:

– Можно с дарственной надписью? – улыбнувшись, спросил мужчина.

– Конечно, – Олег улыбнулся в ответ и взял ручку. – Итак, кому?

– Петру Ивановичу от автора, – мягко попросил мужчина.

Олег начал подписывать книгу.

Он не видел, как в этот момент и без того маленькие глаза Марченко сузились еще больше, а тонкие губы сжались так сильно, что кровь отхлынула от них, сделав их белыми…

Как поживаете? (фр.) Мне плохо. Помогите мне, пожалуйста. Позовите врача. (фр.) Что с вами? (фр.) Тошнит, болит живот (фр.) Вы не скажете, который сейчас час? (фр.) Восьмой час (фр.) Живописные места (фр.) Грубость, самодовольство (фр.) Извините мою забывчивость! (фр.) Волею судеб (фр.)