Антон Шаффер - Круги на воде

– Это как у дворян, что ли? – пьяно поинтересовался Жмыхов у брата.

– Что значит как? – оскорбился брат за милого сердцу писателя.

– В смысле? – не понял капитан.

– В прямом, дурик! – брат хлопнул Жмыхова по плечу. – Потомок он этих самых Вязенских, понимаешь?

– Да ты чо? – Жмыхов удивился, хотя, откровенно говоря, никакого удивления от себя он не ожидал.

– Чо, чо! Деревня! – вдруг взорвался жмыховский брат. – Через плечо! Ты хоть книжку в руки возьми! Идиот!

Такого капитан стерпеть не мог, а потому со всей силы двинул родственнику в ухо, от чего тот повалился на пол и замер в ожидании дальнейший побоев. Но Жмыхов брата пожалел, бить не стал, а лишь пнул один раз ногой ему в бок, словно бил по футбольному мячу, перешагнул через тело и пошел спать.

Ничего удивительного в этой сцене не было, ибо с самого раннего детства между братьями Жмыховыми имела место борьба, вызванная сугубо биологическими причинами.

Дело в том, что мать Жмыховых, женщина интеллигентная и воспитанная, вопреки воле своих ученых родителей в восемнадцать лет выскочила замуж за человека, к которому многие и просто так-то подходить не решались. Звали его Колька Жмыхов.

Был он известен как отъявленный хулиган и держал своим стальным кулаком весь район, в котором проживал. Любовь возникла ниоткуда, но привела Кольку и его юную избранницу прямиком в ЗАГС, так как у беременности невесты срок был уже около двух месяцев.

– Согласны ли вы… – безо всякого интереса спросила толстая тетка с густонапомаженными губами у брачующихся.

– Да, – гаркнул Колька, который с самого утра ждал лишь одного момента – отмечания свадьбы в кафе 'Рябинушка', которое по такому случаю сняли родители невесты.

– Согласна, – робко подтвердила свое решение сама невеста, поправив на носу очки в толстой оправе.

– Объявляю вас мужем и женой! Почти угасшим голосом объявила тетка и сладко зевнула.

А потом родились дети: сначала первый, а потом и второй сын.

Первый был в отца, что стало ясно с первых же дней его жизни. Лик он имел грубый, орал как-то сипато и по всему было видно, что вырастет он самцом стопроцентным.

Второй же, когда был привезен домой и распеленован, чуть было не загремел прямиком в детский дом.

– Это что? – Колька в недоумении смотрел на пищащее существо.

– Сынок наш! – боязливо ответила жена, предчувствуя недоброе.

– Сынок? – нехорошо протянул Жмыхов-отец. – Сынка ты в первый раз принесла…

Жена хотела что-то вставить, но Колька пресек эту попытку, замахнувшись на нее своим здоровым кулаком.

– Чей сын? – вдруг заорал он.

– Твой, Коленька, твой! – затрепетала бедная женщина.

– Мой сын вон! – выкрикнул Колька, указывая в сторону старшего ребенка, игравшего в тот момент с гантелями, весом чуть ли ни с него самого.

Утихомириволи Кольку всем семейством. Выпив изрядно водки, он, в конце концов, признал свое отцовство, но в сторону люльки с младенцем смотрел все равно настороженно и даже с опаской.

С тех пор так и повелось: старший брат был все больше при отце, а младшим занималась мать. Старший рос грубоватым мужланом, а младший – тихим агнцем, смирным и интеллигентным. Старший, повзрослев, пошел служить в милицию, а младший, закончив философский факультет, пристроился младшим научным сотрудником в системе Академии наук.

Добравшись до рабочего места, капитан Жмыхов жадно выпил пол графина кипяченой воды, плюхнулся в свое кресло и задумался. Затем поднял трубку и набрал номер:

– Здорова! – поприветствовал капитан собеседника. – Давай дуй ко мне. Чего? Ср..л я на твою работу, философ херов. Быстро!!!

Брат приехал через пол часа. Робко поклонился и получив дозволение пойти в кабинет, уселся на стул, предназначенный для нарушителей порядка.

– Дело есть, Костян, – начал Жмыхов без всякой лирики. – Расскажи как ты мне, брат, про Крита.

– В Грецию решил съездить отдохнуть? – участливо спросил Константин.

– Чего? Какая Греция? – повысил голос Жмыхов. – Чего несешь?

– Только не Крита, а Крит правильно, – с улыбкой добавил Константин.

– Слушай, Сократ недоделанный, еще одна такая выходка и начну бить. Понял? – Старший брат угрожающе навис над столом, так, что тот захрустел, грозя развалиться.

– Понял, – послушно кивнул младший.

– Давай, выкладывай все, что знаешь про писаку этого, Крита, он же Вязенский. 'Ишь, писатель, а кликуха как у киллера какого-то, – подумал про себя капитан. – Ничего, разберемся…'.