Морье Дю - Монте-верита

Я понял, что она имеет в виду, по крайней мере в то время я так решил, но тут же подумал: если они любят друг друга, будет лучше, чтобы она разделила его увлечение, и тогда, может быть, ей удастся преодолеть свой изначальный страх.

-Но это замечательно! - откликнулся я. - Вы совершенно правильно относитесь к горам. Конечно, вы должны отдать им все, но вдвоем с Виктором вы сможете этого достичь. Виктор не позволит вам делать что-нибудь свыше ваших сил. Он куда осторожнее меня.

Анна улыбнулась и отняла свою руку от руки Виктора.

-Вы оба очень упрямы, - сказала она, - и никто из вас не хочет понять. Я родилась в горах и знаю, о чем говорю.

Затем к столу подошел наш с Виктором общий знакомый, мы представили его Анне и больше не возвращались к разговору о горах.

Свадьба состоялась через шесть недель. Никогда прежде я не встречал невесты красивее Анны. Виктор нервничал и был бледен. Я это хорошо запомнил и подумал о том, какая ответственность легла на его плечи - сделать эту девушку навсегда счастливой.

Я много видел ее в эти шесть недель и, хотя Виктор ни о чем не подозревал, влюбился в нее так же сильно, как и он. Меня влекли к ней не ее природное обаяние, не красота, а их странное сочетание, своего рода излучаемый ею внутренний свет. Единственное, что беспокоило меня в их будущем, - это поведение Виктора, слишком беззаботного и шумного, он был очень открытым, простым человеком, и она из-за этого могла бы замкнуться в себе. Старая тетушка Анны устроила в их честь прием, и я залюбовался ими, так они были хороши. Я начал сентиментально предвкушать дни, когда смогу пожить с ними в Шропшире и стану крестным отцом их первенца.

Вскоре после свадьбы меня призвали неотложные дела, и вплоть до конца года я с Виктором не общался. Но в декабре он пригласил меня отпраздновать с ними Рождество, и я с радостью согласился. Они были женаты уже около восьми месяцев. Виктор выглядел довольным и очень счастливым. Анна показалась мне еще красивее прежнего. Я не мог оторвать от нее глаз. Они приняли меня на редкость тепло, и я на неделю обосновался в прекрасном старом доме Виктора, который хорошо помнил по предыдущим посещениям. Их брак вполне можно было считать удачным, и я понял это с самого начала. Если сейчас они не собирались обзаводиться детьми, то в запасе у них еще оставалась масса времени.

Мы гуляли по имению, немного охотились, по вечерам читали. Наше трио было удивительно дружным.

Я заметил, что Виктор сумел приспособиться к спокойствию Анны, хотя вряд ли удачно было называть спокойствием ее дар внутренней сосредоточенности и тишины. Эта тишина - я не могу подобрать другое слово исходила из глубин ее существа и создавала в доме особую атмосферу. И раньше было приятно гостить в этих своеобразно спланированных комнатах с высокими потолками и решетчатыми окнами с маленькими стеклами, но теперь эта мирная обстановка стала еще спокойнее, словно каждую комнату переполняла странная тишина. Все это мне очень нравилось, куда больше, чем прежде.

Удивительно, но, вспоминая рождественскую неделю, я не могу с уверенностью сказать, устраивали мы традиционное празднование или нет. Совершенно забыл, что мы ели и пили, ходили ли в церковь, наверное, ходили, ведь Виктор был местным сквайром. Помню только необычайную гармонию по вечерам, когда опускались ставни и мы сидели перед камином в большом зале. Деловая поездка утомила меня больше, чем я мог себе представить, и здесь, в доме Виктора и Анны, мне хотелось одного - расслабиться и погрузиться в блаженную, целительную тишину. Другая перемена, которой я не придал значения, пока не прожил там несколько дней, состояла в том, что в доме сделалось как-то пусто. Множество безделушек и унаследованная Виктором от предков мебель исчезли, и это, конечно, бросалось в глаза. Все большие комнаты опустели, и в зале, где мы сидели, остались лишь длинный обеденный стол и стулья перед камином. Казалось, Анна поступила правильно, но, поразмыслив немного, я решил, что для женщины это странная идея. Обычно новобрачные покупают занавеси и ковры и пытаются привнести какой-то женский уют в былой холостяцкий дом. Я рискнул сказать об этом Виктору.

-О да, - ответил он, рассеянно оглянувшись, - мы очистили дом от бездны хлама. Так хотела Анна. Обладание вещами не для нее. Нет, продавать мы ничего не стали, просто постарались от всего избавиться.

Я останавливался в отведенной мне комнате и раньше. Ее мало коснулись перемены. Для меня был сохранен привычный комфорт - горячая вода, по утрам в постели - чай с печеньем, ящик, полный сигарет, во всем чувствовалась рука заботливой хозяйки.