Морье Дю - Трактир 'Ямайка'

Мэри сидела очень тихо, крепко вцепившись руками в сиденье стула. Она не смела пошевелиться, боясь, что настроение Джосса внезапно снова переменится и он перейдет от доверительного тона к грубой брани.

-- Все они боятся меня, -- продолжал он, -- а я никого не боюсь. Говорю тебе, получи я хорошее воспитание и образование, я бы уж был при самом короле Георге и исколесил с ним всю Англию. Всему виной спиртное да моя горячая кровь. Проклятие это лежит на всем нашем роду, Мэри. Ни один из Мерлинов еще не помер в собственной постели. Отца моего повесили в Эксетере -- он ввязался в драку с одним парнем и прикончил его. Деду отрезали уши за воровство, отправили на каторгу в южные колонии, и там он подох от змеиного укуса. Я старший из трех братьев; все мы родились у подножья Килмара, в его тени, -- там, около болота Дюжины Молодцов... Знаешь, надо пересечь Восточное болото, дойти до Рашфорда, там и увидишь огромную гранитную скалу, похожую на воздетую к небу руку дьявола. Это и есть Килмар. Если уж родился около него, непременно пристрастишься к выпивке, как я. Мой брат Мэтью утонул в болоте Треварта. Мы-то думали, что он подался в матросы, о нем долго не было известий. А потом летом, когда началась засуха и не выпало ни капли дождя, мы вдруг наткнулись на Мэтью. Он застрял в трясине, так и остался стоять там с руками, поднятыми вверх, а вокруг вились кулики. Мой брат Джем -- черт бы его побрал! -- был еще младенцем, держался за юбку матери, когда Мэт и я были уже взрослыми. Я никогда не ладил с Джемом: уж больно он хитер и остер на язык. Когда-нибудь его наверняка поймают и повесят, как моего отца.

Тут Джосс замолчал, уставился на пустой стакан, поднял его и вновь поставил на стол.

-- Нет, -- проговорил он. -- Сказал, хватит -- значит, хватит. Сегодня больше ни капли. Ступай-ка спать, Мэри, пока я не свернул тебе шею. Возьми свечу. Твоя комната наверху, прямо над крыльцом.

Не говоря ни слова, Мэрн взяла свечу и собралась идти, но он вдруг схватил ее за плечо и резко повернул к себе.

-- Может, как-нибудь ночью тебе случится услышать шум колес на дороге, -- сказал он. -- И если повозка не проедет мимо, а остановится у "Ямайки", и если раздадутся шаги во дворе и голоса под твоими окнами, то оставайся в постели, Мэри Йеллан, и накройся одеялом с головой. Ты поняла?

-- Да, дядя.

-- Ладно, а теперь убирайся, и если когда-нибудь вздумаешь задать мне хоть один вопрос, я переломаю тебе все кости.

Она вышла из комнаты в темный коридор и, споткнувшись в темноте о скамью в холле, осторожно, постоянно оглядываясь, начала подниматься по лестнице. Дядя сказал, что ее комната над крыльцом. Она медленно прошла по неосвещенной лестничной площадке, миновала две двери по обе стороны -вероятно, за ними прежде были комнаты для проезжих, но никто теперь не искал приюта под крышей "Ямайки". Тут Мэри наткнулась еще на одну дверь. Повернув ручку, открыла ее и при слабом свете свечи разглядела на полу свой сундучок и поняла, что это и есть ее комната.

Стены были без обоев и даже не оштукатурены, полы ничем не застелены. Туалетным столиком служил перевернутый ящик, на котором стояло потрескавшееся зеркало. В комнате не было ни кувшина, ни таза; видимо, умываться ей придется на кухне. Кровать заскрипела, лишь только она дотронулась до нее, два тонких одеяла на ощупь были влажными.

Девушка решила не раздеваться и лечь в одежде, в которой приехала, пусть и изрядно пропылившейся, и завернуться в плащ. Подойдя к окну, она выглянула наружу. Ветер утих, но дождь еще моросил и мутные тонкие струйки стекали по стене дома, заливая оконное стекло грязью.

Откуда-то из дальней части двора послышался звук, похожий на стон раненого зверя. Было слишком темно, чтобы что-нибудь разглядеть; Мэри увидела лишь темный, мерно покачивавшийся предмет. На одно мгновение под впечатлением страшных рассказов Джосса ей померещилось, что перед ней виселица с мертвецом. Однако она тут же поняла, что это вывеска трактира, которая едва держалась на гвоздях и при малейшем ветре начинала раскачиваться. Да, это была всего лишь потрепанная вывеска, и похоже, она знавала лучшие времена. Теперь же некогда белые буквы расплылись и посерели от ветров и гроз.

Мэри закрыла ставни и в темноте на ощупь добралась до кровати. Зубы стучали от холода, а ноги и руки окоченели. Съежившись, она долго сидела на постели в полном отчаянии. Ее преследовало желание бросить все и убежать из этого дома, вернуться в Бодмин, проделав пешком все долгие двенадцать миль. Но хватит ли у нее сил преодолеть усталость или она свалится где-нибудь прямо на обочине и уснет на месте, а на рассвете, открыв глаза, увидит над собой этого громилу Джосса Мерлина?