Николай Леонов - Буква и цифра [сборник]

Но водитель «Вольво», по-видимому, решил, что терять ему нечего. Метрах в пятидесяти от баррикады, устроенной полицейскими, он хотел было развернуться на сто восемьдесят градусов, но тут начеку оказался Гуров. Поняв, что Андросов хочет поменять направление движения на прямо противоположное, он взял влево и, подставив бок под передний бампер черного автомобиля, преградил ему путь к отступлению.

Яростно царапнув покрышками по асфальту, Андросов вновь резко развернул машину и, взяв с места в карьер, помчался прямо на заграждение из спецавтомобилей.

По какому-то внутреннему наитию Гуров вновь вырулил на полосу и поехал следом.

Он уже успел оценить высокий класс машины, за рулем которой сидел сейчас Андросов, поэтому понимал, что у того есть несколько возможных вариантов действий. Он мог рискнуть и пойти на таран, а мог, не доезжая нескольких метров до баррикады, вновь повторить маневр с резким разворотом на месте и на полной скорости умчаться в противоположном направлении.

Дальнейшие события показали, что в своих предположениях Гуров снова оказался прав.

Немного не доехав до ряда полицейских автомобилей, Андросов резко затормозил и вновь попытался развернуться. Но и тут, так же как и в первый раз, наткнулся на машину упрямого полковника, преградившую ему путь. Тогда он на холостом ходу вдавил в пол педаль газа, и элитная машина, не рассчитанная на такие стрессовые перегрузки, зарычала, как больной зверь.

— Водитель автомобиля «Вольво» пятьсот пять, предлагаю вам выйти из машины с поднятыми руками! — вновь на всю округу разносился голос из мегафона. — Вы находитесь под прицелом. Сопротивление бесполезно. Предлагаю вам добровольно сдаться полиции!

Похоже, добровольно сдаваться полиции водителю «Вольво» очень не хотелось. Он больше не пытался уехать, но и не выходил из машины.

Тогда в направлении ее выдвинулись снайперы. Держа Андросова под прицелом, они постепенно подходили все ближе, и уже через считаные секунды «главный бриллиант в короне» лежал на глянцевитом черном капоте лицом вниз с заломленными руками. Наручники у полицейских тоже оказались в наличии.

— Что, Гуров, рад? — скаля зубы в усмешке, сказал Андросов подошедшему к машине полковнику. — Поймал преступника? Теперь орден получишь?

— Да куда уж мне. Ордена все ты расхватал с дружками своими. Работник передовой.

— А тебе завидно?

— Еще бы! Мне до такого ни в жизнь не додуматься. Я, дурак старый, своего и за дело-то заложить не всегда готов, а тут без всякого дела толпами народ на нары отправляют. Да ладно бы на нары, а то ведь, как выяснилось, по твоей «протекции» и на тот свет попасть недолго. Хорошо еще, что я острого не люблю. А то страшно подумать, чем оно все могло закончиться.

— И все-то ты знаешь, Гуров, — недобро прищурившись, произнес Андросов. — Везде пролез, везде пронюхать успел.

— Почти везде. Одну только маленькую деталь уточнить не смог. Кто же все-таки унес ее из квартиры, банку эту с недоеденной аджикой? У кого ни спрашивал, никто не признался. Может, ты подскажешь?

Андросов криво ухмыльнулся и некоторое время стоял молча, изучающе рассматривая Гурова, как бы решая, стоит ли вообще с ним разговаривать на серьезные темы.

— Вовик унес, — наконец проговорил он. — Вова Шмелев. Шоферит он у фсиновцев. У нас с ним давняя дружба, с прежних времен еще. Вот и попросил его по старой памяти. Узнал, что он их повезет аппаратуру снимать в той квартире, и попросил.

— И как же ты объяснил ему такую оригинальную просьбу?

— Как объяснил? Не поверишь, Гуров. На тебя сослался.

— Как это? — искренне удивился тот.

— А вот так. Имеется, говорю, Вова, у моего хорошего приятеля, полковника Гурова, подозрение, что непростая это смерть. Подозревает он, что какой-то отравы нашему уважаемому бывшему сотруднику подсыпали. Только подозрение это ни на чем реальном не основано пока, а в лужу кому же охота садиться. Вот, дескать, и попросил он меня помочь. А я, соответственно, — тебя. Сделай, мол, одолжение, не затруднись подняться в квартирку и, пока эти архаровцы твои аппаратуру снимать будут, стяни оттуда баночку потихоньку.

— Какую именно баночку, уточнил?

— Само собой. В точности описал. Сказал, что ты содержимое ее проверишь и, если ничего там интересного не окажется, просто выбросишь. Ну а если уж окажется, тогда официальный обыск назначишь и торжественно главную улику обнаружишь. А Вове за бескорыстную помощь в трудном деле будешь очень благодарен.