Галина Романова - Мужей много не бывает

– Верный, не сомневайся. Вернее не бывает. – Дашка тяжело вздохнула. – Я почти пять лет жизни потратила, чтобы вбить клин между ними, все бесполезно. Папик так мне и не поверил, все время отмахивался. А Васька так и не подставился, зато люто меня возненавидел.

– Я разделяю его чувства, – не удержалась я, чтобы не вколоть шпильку. – Ты, Дашка, действительно, такая сука, что любить тебя может только слепой. Видишь, не только Незнамов пострадал от твоего вероломства, оказывается. И у своего теперешнего возлюбленного за спиной интриги строчишь. Кстати, как это так получилось, что он тебя одну отпустил год назад в этот долбаный санаторий?

Я повернулась к ней и с плохо скрытой неприязнью смерила взглядом с головы до ног. Она мне ответила тем же. Глаза же ее при этом, уже изрядно затуманенные выпитым, приобрели зверское выражение и светились откровенным удовлетворением, причину которого я не понимала.

– Так там же моя тетушка заправляла, – прошипела она по-змеиному, уставившись на меня не мигая, отчего мне делалось все более неуютно. – Как же он мог меня к ней под крыло не отправить? Они доверяли друг другу во всем.

– Понятно... – протянула я, хотя в действительности запутывалась все больше и больше, чувствуя себя пешкой в чьей-то хорошо продуманной и с блеском разыгранной шахматной комбинации. – Кстати, зачем я вообще сюда притащилась?

– Я отлично знаю, зачем. – Она облизала губы кончиком языка. – Хотелось на меня посмотреть. Увидеть мое теперешнее состояние. Как я тут и что? Не загоревала ли после гибели Сеньки?..

Дашка снова принялась ржать, содрогаясь всем телом. Ох, как велико было искушение вытащить из сумки револьвер и выпустить все пять патронов в ее оскаленную смехом пасть. Заставить ее заткнуться наконец, прекратить ее бездумное никчемное существование на этой земле. Но пять окаянных патронов были бесполезными кусочками металла, втиснутыми в барабан сметливым пареньком. Даже в этом я потерпела фиаско, даже в этом. И как бы ни старался Вася Черный, пытаясь свести счеты с этим отродьем дьявола в обличье ангела, даже он оказался бессилен, подослав ко мне не того человека.

– Прекрати ржать как лошадь, – грубо оборвала я ее и снова села в кресло. – Да, не буду спорить, мне хотелось взглянуть на тебя. Послушать тебя. Узнать, что ты и кто ты. И не потому, что меня гнало к тебе какое-то чувство. Нет. Ни ревности, ни злости, ничего такого...

Боже, как я лгала! Лгала неумело, грубо, фальшиво. Она сразу же это поняла. Свесила голую ногу через подлокотник кресла и принялась ею покачивать, кивая точеным подбородком в такт моим словам.

– Мне нужно было восстановить картину последних минут жизни покойного. – Язык не поворачивался назвать его мужем или каким-то еще словом, дающим мне право застолбить территорию. Потому что это снова было бы фальшью и она снова бы это поняла. – Я начала писать книгу обо всем этом.

– Да?! – Вот тут она действительно поверила и даже с неприкрытым интересом уставилась на меня. – И о чем эта книга, Витуля?

– Обо всем. Обо всех нас. О тебе, обо мне, о нем. Обо всем, что предшествовало его гибели. Но я так мало знаю о том, что происходило тогда вокруг меня. Я была погружена только в свои чувства, не замечая ничего и никого вокруг. Мне были нужны факты, я хотела знать правду.

Наконец-то я поняла, каким ключом открывается ее ледяное сердце. Она любила правду. Ей нравилось, когда с ней были правдивы. Насквозь порочная и лживая, она не прощала людям лжи. Интересное кино...

– Витка! – Она потрясла пальцем у меня перед носом. – Не смей этого делать, слышишь?!

– Чего? – Я не могла не опешить от того страха, которым снова пахнуло на меня из ее глаз.

– Не смей писать эту дурацкую книжонку! Не смей! Не смей!!! – Она даже ногами затопала об пол, отчего стаканы на столе, плотно придвинутые к опустевшей бутылке, дробно задзинькали. – Я не для того спасала тебя год назад, чтобы ты снова ухнула в это болото! Может, я через себя перешагнула, спасая тебя! Может, мне это стоило не знаю какой жертвы, но я это сделала. А ты!.. Ты, дура, снова за свое! Даже думать не смей! Уничтожь все, что успела накропать! Все до последней строчки!

– Почему? – Мой вопрос прозвучал излишне кротко, но я должна была сдерживать свои эмоции, чтобы не нарушать хода нашей беседы, а она сейчас мне начинала все больше и больше нравиться. – Ты считаешь, что моя правда может кому-то не понравиться?

– Твоя правда?! Твоя правда?! Какая твоя правда?! Что ты о ней знаешь?! Ты даже верхушки айсберга не видишь! Даже самой его маковки! О какой правде ты говоришь?! – Дашка тяжело задышала, закрыла лицо ладонями и несколько раз судорожно всхлипнула. – Господи, зачем я позволила втянуть себя во все это?! Зачем?!