Франк Арнау - Тихо, как тень

Бревер, сделав несколько пометок, передал снимки дальше.

— Вот вам и юстиция, вот вам и демократия! Надеюсь, мы все-таки доберемся до конца списка жильцов «Саванны»…

— Последний, — ответил Лоуэтт. — Дональд Лирбоди. Дважды его анонимно закладывали за незарегистрированную, значит, незаконную перевозку оружия. Якобы он своими такси доставлял легкие пулеметы неизвестно откуда дипломатическому представительству одного южно-американского государства. Кто их им продавал, установить не удалось. Получатель молчал, поскольку неподсуден американским законам. Расследование увязло в песке. Лирбоди вначале допрашивали как обвиняемого. Он отказался отвечать по совету своего адвоката, с обоснованием, что как обвиняемый имеет право на молчание. Потом собирались его допросить как свидетеля. Тогда он отказался отвечать со ссылкой на так называемую пятую поправку, ибо своими показаниями мог повредить другим, к чему свидетеля принудить нельзя. Тем все и кончилось. Лоуэтт собрал свои заметки и сунул блокнот в карман.

Бревер огляделся и кивнул Слоуну.

— Показания Поттера и О'Брайена запротоколированы. Соответствуют тому, что они рассказали вам, — доложил детектив.

— И в клубе «Беркли» мне подтвердили слова Бэлдона. Его там очень уважают, мне пришлось быть очень осторожным, чтобы не вызвать нежелательной реакции.

Бревер кивнул, взглянул на Гэйтски, потом на Сэрджа.

— Докладывает пусть кто-то один. Если будете, как обычно, перебивать друг друга, толку не будет. Значит…

— У Сэрджа получится лучше, — отозвался Гэйтски, — если он запутается, я подскажу.

Он закурил, избегая взглядов своих коллег. Хотя и знали они его уже давно, каждое его движение невольно привлекало внимание, потому что ему было нелегко согнуть руку в локте так, чтоб поднести её ко рту. Мускулы не кончались бицепсом, но могучими перевязями тянулись дальше и серьезно ограничивали свободу движения в локте. При этом ткани рукава и всего пиджака, несмотря на изысканный свободный покрой опасно натягивались.

Сэрдж достал свои записи из плоской папки на молнии.

— В документах Лавинио тех лет, когда он попал в исправительное заведение для подростков, имен сообщников нет. Но ведь ясно, что связь с сообщниками на воле у него была, потому что он не просто сбежал, побег был тщательно спланирован, чтобы дать ему выигрыш во времени. По мнению тамошней администрации, его ждала машина возле здания прачечной, через котельную которой он сбежал. Остальные, как всегда в таких случаях, разумеется ничего не знали. — Сэрдж придвинул бумаги, которые разложил перед собой Гэйтски. — В сорок пятом году Лавинио предстал перед судом за торговлю наркотиками. У него был один из лучших адвокатов, Поппинг, на чей невероятно высокий гонорар Лавинио, мелкого пушера, никогда бы не хватило. Но помогли могучие заступники. Адонис получил всего два года, хотя прокурор требовал десять. Агенты бюро по борьбе с наркотиками готовы были на все, чтобы Лавинио выдал своих хозяев и поставщиков. Предложили ему полную безнаказанность: если выступит как коронный свидетель обвинения. Но Лавинио знал правила игры. Лучше на два года лишиться свободы, чем навсегда головы. Тем более, что молчание и эта небольшая жертва были хорошо оплачены. На этом процессе не фигурировали ни сообщники, ни помощники, но зато был свидетель защиты, некий… — Сэрдж пробежал взглядом страницу, Альбертино Мосилли, — здесь его фотографии из картотеки, — детектив подал их старшему инспектору, — который готов был присягнуть, что видел перед тем, как Лавинио арестовывали агенты Бюро по борьбе с наркотиками, как какой-то незнакомый человек сунул что-то Лавинио в карман. Так защита пыталась доказать, что никакого «кокса» у Лавинио не было, но что кокаин ему сунул в карман какой-то пушер, которому нужно было срочно избавиться от опасного товара.

— А кто такой Альбертино Мосилли? — спросил Бревер, занося его имя в записную книжку.

— Сутенер по призванию, — ответил Сэрдж, — но не гнушается согрешить чем угодно. Так, например, был задержан за карманную кражу. Ничего особенного. К тому же, его отпустили, потому что свидетелей не было, а от добычи смог избавиться в суматохе, возникшей после обнаружения кражи. Но интересно место, где он дал выход своим преступным наклонностям. — Сэрдж обвел взглядом своих коллег и остановился на старшем инспекторе. И только он собрался выложить свой козырь, как с треском сложился стул, на котором раскачивался Гэйтски, и детектив оказался на земле.