Анастасия Валеева - Паутина

– Да, кстати, я тебе забыл сказать. Убитый-то этот тоже хорош. Не разобрались пока с какой целью, но жил он по двум паспортам. У нас в документах везде фигурирует как Ермаков, а тут выяснилось, что он еще и Мухаев. Которая из этих его настоящая фамилия, не знаем, но думаю…

– Мухаев? – перебила приятеля Милославская. – Мухаев, ты говоришь?

– Ну да, – удивленно подтвердил Три Семерки.

– Эврика! – неожиданно громко воскликнула Яна.

– Что? Ты что? – забормотал в изумлении Руденко.

– Да это же фамилия кредитора! – размахивая руками, закричала гадалка.

– Какого еще кредитора?

– Неважно. Давно, ты говоришь, он убит?

Семен Семеныч назвал дату.

– Да-да, он не мог быть к этому причастен.

– Объясни наконец! – Три Семерки снова приблизился к подруге.

Он коротко поведала ему о найденной расписке. Оказалось, что и указанное в ней имя-отчество совпадает с именем-отчеством убитого.

– Это он, понимаешь? – восклицала гадалка, впавшая в какую-то эйфорию. Ведь она уже и не надеялась на прояснение обстоятельств.

– Понимаю, – нахмурившись, ответил Руденко, который, судя по всему, понимал мало.

– А ладно, – махнув рукой, проговорила Милославская, – потом поймешь. Поезжай, супруга твоя волнуется.

– Да-да, волнуется, рассеянно пробормотал Семен Семеныч и сел за руль.

Гадалка захлопнула калитку и почти вприпрыжку отправилась в дом. Она радостно откинулась на кровать и еще раз взвесила новые факты. Наконец, стало ясно, зачем карты показали ей эту аварию. Довольно витиеватый путь, но ничего, в конце-концов результат положительный. А положительный ли? В этом гадалка уже через пару минут стала сомневаться. Если Мухаев-Ермаков убит довольно задолго до исчезновения матери Синявского, то значит кредитор не мог иметь отношение к ее исчезновению и значит она, Яна Борисовна Милославская пошла по ложному пути.

«Господи, как все запутанно», – прошептала она. Где теперь искать концы этой истории, гадалка не знала. Около получаса промучавшись разными соображениями, она решила отбросить их все до утра, а утром связаться с Синявским. Возможно, у него появилось что-нибудь новенькое. В конце-концов утро вечера мудренее.

– Здравствуйте, Виктор, – сказала Милославская, когда Синявский распахнул перед ней калитку.

– О! – воскликнул он, удивленно и обрадованно, – Яна Борисовна, а я уж думал… Ну что же вы, проходите, проходите.

Гадалка проследовала за Синявским в дом, где сразу чувствовалось отсутствие женских рук: Виктор, судя по всему, по комнатам ходил, не разуваясь, и весь пол был утоптан большими следами, оставленными его ботинками; пыль, за время отсутствия хозяйки покрывшая мебель, теперь стала еще заметнее; по залу, в который прошла Яна и ее клиент, были разбросаны кое-какие вещи Виктора; покрывало на диване все смялось; на журнальном столике стояла грязная тарелка, покрытая тонким слоем застывшего жира, а вокруг нее рассыпались очерствевшие хлебные крошки.

– Присаживайтесь, – сказал Синявский, убирая с кресла пару своих грязных носков. – Где вы? Как вы? Я не мог дозвониться и дома вас не застал.

– У вас какие-нибудь новости? – спросила гадалка, присев.

– Нет, ничего, – мрачно ответил Виктор.

– Тогда давайте все по порядку, – Милославская вздохнула.

– Может быть, кофе? – предложил ей клиент.

– Пожалуй, только без сахара.

Виктор удалился, и Яна несколько минут провела в одиночестве. Она думала, с чего начать свой рассказ и как действовать дальше. Поскольку никаких новостей у Синявского не было, а значит, не было и никаких новых зацепок, теперь опять основные надежды гадалка возлагала на карты, которые предусмотрительно захватила с собой.

Когда Синявский вернулся и единомышленники принялись за кофе, Милославская поведала ему историю своих недавних похождений, судя по реакции клиента придавшую ей веса в его глазах. Вопреки ожиданию Яны, Виктор нисколько не расстроился, что действия в этом направлении оказались ошибочными, а наоборот, обрадовался. Для него такой поворот дела означал одно – есть еще надежда на то, что его мать жива. Да и в профессионализме гадалки теперь он был убежден куда больше.

Гадалке такое настроение клиента было только на руку, так как эмоции, особенно отрицательные, всегда мешали делу.

– Какие у вас теперь планы? – обратился к ней Синявский.

– Хочу попросить помощи у карты «Взгляд в прошлое».

– Наверное, так и надо сделать. Теперь я больше верю в дееспособность ваших карт, – ответил Виктор, глядя на Яну исподлобья.