Анастасия Валеева - Паутина

Разумеется, за исключением самого хозяина. Когда он поднял на вошедших глаза, Милославская не смогла не удивиться их необыкновенно голубизне. Тонкие губы сослуживца Семена Семеныча, тронула едва заметна улыбка, и он протянул Руденко руку.

– Яна Борисовна. Петляков Алексей Александрович, – коротко представил незнакомых друг другу Три Семерки.

Яна с сожалением заметила на безымянном пальце Петлякова обручальное кольцо. Давно не испытанное чувство, возникшее в эту минуту где-то в самом потаенном уголке ее души было ей непонятно и объяснить его она не сумела ни в этот миг, ни потом.

– Ну, чем порадуешь? – спросил, поглаживая усы, Семен Семеныч.

Милославская вдруг подумала, что видела уже Петлякова раньше, но отогнала от себя эти мысли, решив сосредоточиться на более важном – работе.

Петляков оторвал от настольного перекидного календаря листок, на котором было что-то размашисто записано и протянул его Руденко.

– Ага-а, – протянул тот, – Осипов Юрий Иванович. То же, что и ты мне говорила, – подняв глаза на гадалку, сказал Три Семерки.

– То же, только без фамилии, – Милославская с сожалением отметила про себя, что ничего таинственного не обнаруживается.

– С этой машиной все чисто? – спросила она, несколько смущенно глянув на Петлякова.

Тот опустил уголки губ и сделал гримасу, означающую «А почему нет?».

Яна была несколько не удовлетворена таким ответом и чувствовала, что изнутри ее что-то гложет, не давая успокоиться и в мыслях отойти от этих «Жигулей».

– Дай-ка, – произнесла она, перенимая календарный листок из рук Семена Семеныча.

Под фамилией были написаны дата и год рождения.

– У-гу-у, – многозначительно протянула она. – А он для своих лет молодо выглядит.

В этот момент дверь распахнулась.

– О! Товарищ капитан, – воскликнул здоровущий чернявый мужичина в милицейской форме, – как вы кстати! Экстренная планерка у шефа. И ты, Леха, тоже, – добавил он, глянув на Петлякова.

Три Семерки сделал удивленное лицо.

– А че я-то? – глуповато протянул он.

– Да всех нас сейчас под одну гребенку, – махнув рукой, бросил чернявый.

Петляков поднялся и, сунув сигареты и зажигалку в карман, вышел из-за стола.

Семен Семеныч вопросительно посмотрел на Яну.

– Я пойду, – сказала она, убирая календарный листок в сумку.

– Кажется, у тебя идея? – лукаво протянул Руденко.

Милославская промолчала.

– Поделишься? – не отставал он.

– Возможно, – многозначительно ответила гадалка и добавила: – Ты беги, а то опоздаешь.

В этот момент Руденко заметил, что его сослуживцы уже покинули кабинет, а Петляков ждал его одного, вставив уже ключи в дверную скважину.

– Ну, до встречи? – произнесла Семену Семенычу на прощанье Яна, когда Петляков запирал кабинет.

– Угу, – буркнул тот, поправляя козырек фуражки.

Затем оба сослуживца засеменили по коридору, а гадалка неторопливо побрела к выходу.

Сойдя с крыльца, она остановилась и закурила, глядя на дерущихся из-за рассыпанных кем-то семечек воробьев. В голове у нее прочно засела идея – посетить семью погибшего Осипова. Она по-прежнему была уверенной, что видение не могло бессмысленно говорить ей об аварии и, по ее предположению, несмотря на то что ничего не выяснилось до сих пор, следовало действовать в этом направлении и дальше. На разговор с близкими погибшего Милославская возлагала теперь большие надежды.

Сообщать о смерти Осипова она им не планировала. Боялась, что в этом случае будет не до выяснения каких-то еще обстоятельств; намеревалась представится работником милиции, а если не поверят, тогда уж и об аварии рассказать.

Местонахождение дома, указанного в адресе, было для Яны небезызвестно. Не докурив сигареты, гадалка затоптала ее кончиком ступни и торопливо пошла по тротуару. Дойдя до дороги и поравнявшись с остановкой общественного транспорта, она ловко запрыгнула на ступеньку троллейбуса, который как раз собирался закрыть двери и отъехать.

Гадалка села на одиночное сиденье в задней части троллейбуса и, не отрываясь, стала смотреть в окно, чтобы не пропустить своей остановки.

– Можно? – спросила Милославская, глядя на седоволосую женщину лет пятидесяти, открывшую ей дверь.

– Да, – почему-то сразу взволновавшись, ответила она. – а что случилось?

«Материнское сердце чует беду», – подумала гадалка.

Женщина что-то умоляюще искала в глазах гостьи.

– Да нет, ничего не случилось, – торопливо проговорила Милославская, опустив глаза. – Я могу войти? Я из милиции, – добавила она увереннее.