Вернер Штайнберг - Шляпа комиссара

Метцендорфера знобило: все выглядело еще страшнее, чем прежде, чувствовалась окончательность, необратимость случившегося. Может быть, подумал он, комиссар для того и воспользовался платком.

На самом деле такой цели у Гроля не было. Сделал он это почти машинально. Он не раз видел подобное завершение человеческой жизни, и иногда бывали причины прикрывать простыней все тело.

Не обращая внимания на Метцендорфера, он сел за письменный стол и вынул бумаги из левого верхнего ящика. Он принялся не только листать их, но и внимательно читать, и вскоре - за окном по-прежнему клубился туман - так ушел в это занятие, словно был здесь совершенно один, словно ничего, кроме него самого и этого мертвеца, не существовало на свете. Он не заметил, сколько прошло времени, когда Метцендорфер, к его, комиссара, испугу, напомнил о себе неловким движением.

- Присядьте-ка вон там, - сказал Гроль. - Придется еще немного задержаться, больше здесь ничего примечательного нет. Можете спокойно закурить.

Метцендорфер последовал этому совету. Покончив с одной сигаретой, он принялся за вторую. На курительном столике, обложкой вверх, лежала раскрытая книга, он взял ее в руки.

Комиссар заметил это и сказал:

- А, покажите-ка.

Метцендорфер подал ее Гролю, тот, полистав ее, долго глядел на обложку, потом, вернув ее адвокату, сказал только:

- Ну что ж. Таков уж вкус… - И после паузы: - Хотел бы я знать, читала ли это и фрау Маран? - Попытки ответить на этот вопрос он не сделал.

Но Метцендорфер, куря сигарету за сигаретой, покуда комиссар шелестел своими бумагами, задумался об этом и пришел к выводу, что не имеет ровно никакого значения, что #769; именно читала здесь жена его друга: во всяком случае, она была счастлива, счастлива сравнительно долгое время, а это уже кое-что значит, ведь на человеческую жизнь выпадает не так уж много счастья. Он смотрел на свои длинные, желтые от никотина пальцы, вертел их перед глазами и думал, как мало он беседовал с Мараном в последние годы, а ведь эти беседы всегда были проблесками в его, Метцендорфера, однообразной жизни. Он вздохнул.

Это заметил Гроль, который добрался уже до третьего ящика.

Комиссар взглянул на Метцендорфера, улыбнулся, положил кипу бумаг на место, сказал:

- Это можно прочесть и позднее!

Он взял перекидной календарь, уже побывавший накануне в руках Грисбюля. От внимания Гроля тоже не ускользнули пометки «ММ», он показал их адвокату.

- Это означает, вероятно, «Маргит Маран»?

- Возможно, - недовольно нахмурив рыжеватые брови, ответил Метцендорфер.

- Пометки эти встречаются не так уж часто, - сказал комиссар. Он тоже установил, что на вчерашнем листке никаких записей нет. Он вздохнул, поставил календарь на место и сказал: - Давайте обойдем дом. Нам не мешает немного размяться, а вдруг я еще что-нибудь увижу.

Метцендорфер удивился, что комиссар надеется что-то увидеть. Но он поднялся. Они вышли за дверь, у которой, теперь уже с безнадежно скучающим видом, стоял и курил встретивший их сотрудник. Клубы тумана по-прежнему плавали в воздухе, как огромные рыбы, медленно перебирающие длинными перистыми плавниками.

- Через это окно! - со значением сказал Гроль и на секунду остановился.

Метцендорфер заглянул в комнату и увидел белый платок на лице мертвеца. Он отвернулся.

С деревьев лениво, но непрестанно падали тяжелые капли.

Они молча дошли до гаража. Гроль осмотрел грунт перед воротами.

- Здесь дождь все уничтожил, - сказал он.

Метцендорфер не знал, что на это ответить. Он думал о своем друге, о своем клиенте; он думал о том, как весело, наверно, ходила по этой траве жена друга, в то время как ее муж в отчаянии и тоске сидел дома, и он снова многое понял.

Комиссар постучал костяшками пальцев по воротам гаража.

- Может быть, - сказал он, - в машине лежат бумаги, которые на что-то укажут. - Он посмотрел на Метцендорфера. - Мы ведь почти ничего не знаем о Брумерусе.

- Разве это имеет какое-нибудь значение? - спросил Метцендорфер.

Гроль пожал плечами и поиграл висячим замком. Внезапно он куда-то отошел, вернулся с ломиком и поддел им пробой. Затем он снял замок и отворил правую створку ворот.

Он заглянул в гараж. Гараж был пуст. Метцендорфер заглянул туда через его плечо.

В глазах Биферли было такое странное выражение, что Грисбюль поднял руку.

Биферли встал и подошел к письменному столу. Он передал Грисбюлю листок и хотел что-то сказать, но Грисбюль опередил его: