Сергей Ковальчук - Тринадцать

Утром, после того, как труп Казанцевой был обнаружен и все стали обследовать пустующие помещения особняка, я отвел Коробченко в сторону и предложил ему отправиться вплавь до Гавдоса. Я сказал, что ему доверяю, а вот преступник такого поворота дел вряд ли ожидает. Он согласился, но я предупредил, чтобы он не делал этого сразу, так как можно попасть под подозрение. Он спросил, почему я ему доверяю, на что я рассмеялся и ответил, что если бы убийцей был он, то ни за что не согласился бы плыть с острова. Парень был явно тугодум и такой ответ его более чем устроил.

После того, как Максим уплыл, я и Изместьев, обеспечивая друг другу алиби, оставили остальных купаться, а сами вернулись в особняк. Расчленять тела — это не мое, поэтому голову от трупа Казанцевой отделял Изместьев. Пока он прятал эту голову в номере Андриевской, я подлил в так любимый ею лимонад лошадиную дозу адреналина, после чего поднялся в свой номер и связался по мобильному телефону с тем же бандитом, который инструктировал меня до приезда остальных. Он и его люди отвечали за блокаду острова. Я передал, что к ним плывет лысый качок и чтобы были осторожны. Я посоветовал им дать качку по голове веслом и затащить тело в катер, не забыв надеть трупу на шею выкрашенного в черный цвет пластикового дельфина, который находился у них для того, чтобы точно исполнить мой стишок, ха-ха-ха! Тем временем, Изместьев подбросил нож, которым обезглавил труп Казанцевой, и моток капроновой веревки в номер Бобкова.

Тут перед нами встала новая проблема. Мне и Изместьеву любой ценой нужно было продержать остальных в столовой, чтобы наши союзники смогли спокойно оттранспортировать труп Коробченко к нам на остров. Именно поэтому Изместьев на правах старшего, предложил всем находиться в столовой, на виду друг у друга. До того, как за нами приедут с Большой земли.

Это было рискованно, ведь в любой момент кто-то из будущих жертв мог выйти и увидеть бандитский катер. Но все обошлось. К тому же, бандиты оказались не дураками, а подходили к острове и отходили от него на веслах.

Дальше все было разыграно как по нотам. В номерах оставшихся в живых обитателей острова, в том числе и наших с Изместьевым, был произведен обыск, в ходе которого нож и капроновая веревка были обнаружены у Бобкова. Его связали по рукам и ногам, оставив лежать на своей кровати, приставив к его номеру в качестве часового трусливого толстяка Семенченко. Предварительно, за обедом, Изместьев подмешал ему в чай слабительное, которое начинало действовать не сразу, а через какое-то время, за которое все успели разойтись по своим номерам.

На этот раз действовал Изместьев, который просто запер ушедшего с поста по нужде Семенченко в его номере, а сам задушил связанного Бобкова, после чего вернулся к себе.

По нашему плану следующей жертвой должна была стать Екатерина. Однако Изместьев сообщил мне, что к нему подходил бухгалтер Афиногенов и, видя в нем сильного союзника против меня (тот подозревал меня), сообщил ему свои соображения. Нужно было этого ботана нейтрализовать, заткнув ему рот. Поэтому, убив Бобкова, Олег прихватил из его тумбочки нож. Когда же Шкандыба, который должен был сменить на посту Семенченко, обнаружил труп Бобкова и позвал всех вниз, Изместьев дождался, пока в суматохе все спустятся на первый этаж, и подложил нож в номер Афиногенова.

Надо сказать, сделал это он вовремя, поскольку Афиногенов почти сразу стал предъявлять мне претензии, мол, никто не знает, действительно ли я судья, никто не видел моего загранпаспорта и письма от Анны.

Это был прокол. Дело в том, что паспорт настоящего судьи Стеклова, который до Гавдопулы не доехал, будучи похищенным на острове Гавдос, водителем катера, в котором плыл Изместьев, был передан ему. А мне этот паспорт Олег передать забывал. Кроме того, письмо от Анны, которое ты потом нашел, эти придурки, похитившие на Гавдосе Стеклова, у него не нашли или забыли его передать вместе с загранпаспортом. Поэтому я попал в крайне неприятную ситуацию, грозившую провалом. Мне пришлось самому написать это письмо и ничего не оставалось, как тупо наехать на самого Афиногенова, чтобы отвести подозрения от себя. И это мне удалось, поскольку в его номере был найден окровавленный нож.

Заграничный паспорт Стеклова Изместьев потом подбросил в номер Емельяненко. Объявив всем о своей находке, он, тем не менее, особо показывать его не спешил, полистав и передав мне. Все-таки я не был полным двойником Стеклова, хотя и был поразительно похож на него. Афиногенов к тому времени сдулся и проявлять ненужное любопытство не стал.