Сергей Ковальчук - Тринадцать

— И генералу Рымову тоже, — внимательно посмотрев в глаза Самохвалову, который был с ним примерно одного роста и возраста, попросил он.

— Серафим, — твердо заверил его человек, с которым они, работая бок о бок не один год, раскрыли множество преступлений. — Ты что, забыл, я же до мозга костей опер. Оловянный не узнает об этом никогда, а генералу я скажу, что никакой важной информации от потерпевших ты не получил.

— Спасибо, — пожав ему руку и похлопав по плечу, сказал Мирутин. — Я всегда тебе доверял и ценил нашу дружбу. Андрей, у тебя случайно, нет человека, который бы знал греческий язык? — вдруг обратился он к оперативнику.

— Навскидку не скажу, но могу поспрашивать, — ответил тот. — Собираешься посетить этот остров?

— Да, — очень серьезно сказал бывший следователь. — И без переводчика мне там не обойтись.

В шестнадцать часов, как он и договаривался с председателем Московского городского суда, Александрой Егоровной Ольгиной, генерал-лейтенант юстиции Рымов вошел в ее приемную. Однако секретарь, миловидная брюнетка лет тридцати пяти, сидевшая за компьютером, видя, что он прямиком направляется к двери кабинета, сообщила, что Александра Егоровна сейчас занята, и попросила подождать, пока та освободится. Генерал подошел к кожаному дивану, стоявшему здесь же, чтобы присесть, но в этот момент дверь кабинета Ольгиной открылась, и на пороге появился улыбающийся высокий и совершенно лысый мужчина лет сорока пяти с атлетической фигурой и в дорогом костюме. Увидев генерала Рымова, мужчина победно вскинул подбородок и с явным превосходством посмотрел на него «сверху вниз». Было видно, что они друг друга знают, и отношения между ними отнюдь не самые добрые.

Прикрыв за собою дверь в кабинет, посетитель, проходя мимо Рымова, усмехнулся и, показав рукой на дверь Ольгиной, с сарказмом осведомился:

— Вы туда?

Когда же генерал, недобро сощурившись, кивнул, его холеный и нагловатый визави произнес:

— Ну-ну, Бог вам в помощь, — после чего покинул приемную.

Настроение у Ильи Геннадьевича было испорчено. К тому же, он стал ощущать непонятную тревогу, которая была связана с визитом этого упыря, Аналитика, являвшегося правой рукой олигарха Брахтенбихера, к главному судье Москвы.

Он с тяжелым сердцем открыл дверь в кабинет Ольгиной и попросил разрешения войти.

Александра Егоровна была очень невысокого роста и очень худой женщиной лет шестидесяти. Белые крашеные волосы, прическа каре, большие, чуть навыкате светло-голубые глаза. Взгляд внимательный, пронизывающий, тонкие губы сжаты. На шее цепочка из крупного жемчуга, белый расстегнутый пиджак. Она сидела в кожаном кресле за огромным массивным столом из ценных пород дерева в конце своего необъятного кабинета. Выходить из-за стола, чтобы встретить своего гостя она не стала, как, впрочем, даже приветствовать его. Царственным жестом руки она молча показала Рымову на место за приставным столом напротив себя и только после того, как он прошел к столу и сел, спросила:

— Товарищ генерал, вы, кажется, ко мне за личным делом Стеклова и уголовным делом в отношении Магницкого?

Начальник Главного управления Следственного комитета таким приемом был ошарашен. Он, конечно, знал о крутом нраве председательши, но даже представить себе не мог такой «теплой» встречи. Конечно, Ольгина была его лет на десять старше, и под ней находилось все правосудие столицы, но ведь и он не рядовой посетитель, пришедший просить «ее высочество» сделать ему одолжение.

— Да, я, как договаривались, хочу забрать у вас эти материалы. Вот мой официальный запрос. — Он открыл папку и стал доставать лист формата А4 с угловым штампом своего ведомства.

— Запрос? — удивилась Ольгина. — И ыы хотите, чтобы я выдала вам уголовное дело по запросу?

Илья Геннадьевич смутился. Он не знал, чем было вызвано такое поведение Ольгиной. Ведь он заранее по телефону обговорил с ней этот вопрос, получив обещание «организовать все в лучшем виде». Он догадывался, что такой прием ему организован по просьбе Андрея Станиславовича Хмелевского, которого вся деловая и криминальная Москва знала под кличкой «Аналитик». «Но как он узнал о моем предстоящем визите к Ольгиной?» — размышлял генерал.

— Я очень уважаю наш Следственный комитет, а тем более, одного из его руководителей, но есть требование закона и не мне вам объяснять, как нужно в таких случаях действовать, — жестко выговаривала ему словно проштрафившемуся школьнику директор школы Ольгина.