Сергей Ковальчук - Лицензия на грабеж

Сегодня ее длинные черные волосы были аккуратно заколоты на затылке, а сама она была в красивой белоснежной сорочке с бейджем на высокой полной груди и в темно-синей юбке чуть выше колена. Темные колготы, черные туфли на высокой шпильке.

— Здравствуйте, господин адвокат. — Она узнала меня сразу. — Чем могу быть полезной? — Она улыбнулась краешком красиво подведенных полных губ. Голос у нее бархатный, волнующий. Глядя на нее, я невольно облизнул губы, отгоняя не совсем красивые мысли, возникшие в голове.

— Можно присесть? — спросил я.

— Присаживайтесь, — пожала плечами девушка, показывая мне на офисный стул, стоящий напротив стола с компьютером, за которым находилось ее рабочее место. Она прошла к столу и уселась напротив меня

— Вы знаете, в чем подозревается ваш шеф, Ломакин? — хриплым голосом задал я первый вопрос, настраиваясь на серьезный лад.

— Не совсем себе это представляю, — ответила девушка. — Вернее, совсем не представляю, в чем может подозреваться такой серьезный и хороший человек, как Олег Александрович.

— В заказном убийстве моего клиента, Валерия Ставинского, — огорошил я ее.

Глядя, как от удивления расширяются ее красивые восточные глаза, я продолжил:

— Однако лично я в это не верю. Имеются кое-какие обстоятельства, которые позволяют мне в этом сомневаться.

— И какие же? — заинтригованно глядя на меня, спросила секретарь нотариуса.

— Какие именно, я сейчас озвучивать не буду. Просто скажу, что такие обстоятельства есть. И как бывший следователь прокуратуры, я не могу их игнорировать, хотя признаюсь, что на сегодня следствие имеет не только массу доказательств его причастности к этому преступлению, но и признание самого Ломакина.

Девушка молчала. Но по тому, как медленно она сглотнула и по широко раскрытым не моргающим глазам, можно было понять, в каком смятении она находится.

— Именно поэтому, — продолжил я, — мне нужна ваша помощь.

— Какая? — тихо спросила Люция.

— Я хочу, чтобы вы посмотрели в своей базе, осталась ли выданная двадцать второго января этого года доверенность от имени Устинова Игоря Михайловича. Этот человек приходил к Ломакину в пятницу, в послеобеденное время. Кому именно была выдана эта доверенность, я, к сожалению, не знаю.

— Я в тот день отпросилась пораньше, и меня не было, — сказала девушка, — но я сейчас уточню. — Она встала из-за стола и направилась к выходу в зал, где с посетителями работали помощники и стажеры нотариуса.

— И, если эта доверенность, осталась, пусть мне ее распечатают, — попросил я ее.

Минут через пять Люция вернулась, держа в руке отпечатанный с двух сторон лист офисной бумаги. Она передала его мне.

— Вот эта доверенность, — все еще не отойдя до конца от шока, вызванного полученной от меня информацией, пролепетала она.

— Спасибо, — улыбнувшись, поблагодарил ее я. — И еще. Если вас кто-нибудь будет спрашивать о том, что я вас просил, рассказывать об этом не нужно. Договорились?

Она покорно кивнула, медленно опускаясь на свое рабочее место.

— Это поможет Олегу? — спросила она. — Я не верю, что он способен на такое преступление.

— Обещать ничего не могу. Тем более, что я не его защитник, а представитель потерпевшего, — мягко проговорил я. — Но могу вас заверить, что ваше содействие мне поможет установить истинного убийцу, а может и заказчика этого тяжкого преступления.

Я кивнул ей на прощание, и, не сказав больше ни слова, вышел.

Когда я въехал в Мытищи, на часах было начало третьего. По вбитому в навигатор адресу Устинова, который я прочитал в доверенности, автомобиль привел меня к старой серой панельной четырнадцатиэтажке, в которой был всего один подъезд.

Припарковавшись на площадке перед домом, я вошел в дом. Выщербленные ступени, разрисованные из баллончика стены и двери лифта, словно кем-то обгрызенная черная кнопка вызова, устоявшийся запах мочи. Этот дом явно не относился к престижному жилью и находился довольно далеко от центра. Поднявшись на лифте на восьмой этаж, я позвонил в обитую старым черным дерматином дверь. Через минуту дверь открыла невысокая женщина лет тридцати. Длинные белые волосы с чубом, большие светло-голубые глаза, тонкий нос и такие же тонкие губы. Назвать ее красивой было сложно, хотя и страшненькой она отнюдь не была. Оранжевый джемпер, синие джинсы и резкий прокуренный голос.

— Чо надо? — спросила женщина, приоткрыв входную дверь лишь наполовину. «Довольно маргинальный типаж, — подумал я, — неужели это супруга помощника прокурора района?» Вслух же я произнес: