Йенс Лапидус - Стокгольм delete

Эмили приоткрыла глаза. Панель инструментов светилась странным оранжевым светом. Это еще что? Она выглянула в окно.

О, дьявол! Сарай горел. Но как! Как бумажный. Языки пламени лизали уже начинающее светлеть небо. Надо облить бензином все строение, чтобы так горело.

Она открыла дверцу и крикнула:

– Тедди!

Если он там, он не ответит уже никогда.

Она побежала к сараю. Жар чувствовался даже здесь, в сотне метров.

– Тедди!!!

И тут она его увидела. Он шел медленно, враскачку, как в каком-нибудь голливудском триллере: герой счастливо избежал гибели. Вот он идет, не оборачиваясь, а за его спиной ревет пожар и одна за другой рушатся стены гнезда порока.

Тедди что-то нес под мышками. Не сразу она разглядела: собаки. Две большие собаки. Они не подавали признаков жизни.

Тедди опустил животных на землю.

– Извини, что задержался. Симпатичные псы в жареном виде – не мой вкус.

Он явно превышал скорость.

Они проехали не меньше трех километров, прежде чем Эмили вновь обрела дар речи.

– Что ты творишь? С ума сошел?

– Я прессую его. Скоро он захочет со мной поговорить. – Ни одна черточка не дрогнула, как она ни всматривалась.

– Мне плевать на твои бандитские планы! Это преступление – поджигать чужое имущество! Это во-первых. Во-вторых, это опасно. А в-третьих, ты же понимаешь, что этот твой Кум тебя просто-напросто уничтожит.

– А вот на это мне наплевать с радиомачты. Ты что, не поняла? Моя честь на карте. Кум – паук в сети. Что это за люди, я не знаю, но это они заказали похищение Матса. И они же причастны к убийству в Вермдё. Преступление… да он заслужил таких преступлений штук сто. Но он должен заговорить, вот что главное. Я добью этих подонков. Это мой долг Эмануэльссонам, чью жизнь они превратили в руины. И главное – долг самому себе. Потому что и я причастен к этому дерьму. Кум должен заговорить , – повторил он с нажимом.

– Ты сошел с ума.

– Я не просил тебя приезжать.

– Что ты теперь будешь делать? Соображаешь, какую кашу заварил?

– Не волнуйся. Деньги у меня есть. Хватит, чтобы спрятать близких, пока все не уляжется.

– С чего это ты такой богатый?

Он рассказал ей историю с Маклаудом.

– Ты и в самом деле псих. Это же вымогательство!

– Ты не поняла. Я не смогу жить, если не разберусь в этой истории.

Эмили попросила остановиться и потянула за рукоятку двери.

– Останови машину. Не хочу тебя видеть. Дойду сама.

Код, который дал Саман, оказался верным. Они выжидали довольно долго – никакого движения. Огромное здание «Макси» словно замерло. Если что-то сработало – должны были бы появиться охранники: как-никак, взломали дверь.

Снова у двери.

Темный длинный коридор. Хамон нажал выключатель. Неохотно моргая, под потолком зажглись холодные трубки ламп дневного света.

Теперь надо действовать быстро. Следующая дверь тоже заперта. Сорок секунд.

Они мчались по гигантскому залу. Одни только полки с хлебом – метров двадцать.

По-прежнему полная тишина – никаких сирен, вообще никаких сигналов. Ветчины, колбасы, сыры фета, сыры деликатесные, просто сыры. Мясной прилавок – пармская вяленая ветчина, бризола… штук сто названий.

Хамон бежал впереди. Его шлем качался на голове, как у персонажа мультфильма.

В торговом зале зачем-то оставлено слабое освещение. Наверное, чтобы камеры наблюдения могли зафиксировать таких, как они.

Торты, банки с сельдью, бананы.

Отдел фруктов и овощей, джунгли лимонадов и минеральной воды, таинственно поблескивающие в скучном дежурном свете.

Рядом с яблоками – дверь. Еще одна. Эта дверь серьезнее, они знали заранее. Но решение оказалось простым: Саман дал им код и к этой двери. Неоценимый вклад в операцию.

Хамон за секунду отщелкал на пульте цифры – этот код тоже сработал. Они оказались в конторе. Афиши рекламных кампаний на стенах, несколько компьютеров. Здесь без помощи инсайдера не разберешься.

Внезапно завыл сигнал тревоги.

О, дьявол…. Никола посмотрел на Хамона. Они не видели глаз друг друга, лица почти полностью закрыты визором – тонированным акриловым щитком.

Никола был уверен, что они отключили все рубежи охраны.

– Уходим? – крикнул Никола, хотя они заранее решили: во время работы не разговаривать.

Хамон покачал головой:

– Ни за что.

Никола залез на стул и нажал кнопку аэрографа: залил черным спреем камеру наблюдения, спрятанную за вентиляционной решеткой: третий совет Самана.