Йенс Лапидус - Стокгольм delete

– Я и Себбе Матулович, – грустно сказала Микаэла. – Мы сделали то, что у нас называется «Стокгольм detele». Поняли, что это значит? Ластик. Был человек – и нет. В нашей работе людям иногда необходимо исчезнуть. Мы устраивали такое и раньше. Помогал ему главным образом Себбе, я держалась в стороне. Чем меньше знаешь, тем спокойней жить.

– Значит, Себбе помог Матсу инсценировать самоубийство?

– Да. Нанял вертолет и снял его с острова в архипелаге.

– А где сейчас Себбе?

Микаэла вздохнула.

– Понятия не имею. Не знаю даже, жив ли он. Боюсь, не его ли убили в Вермдё. Эти далеко пойдут, чтобы их дерьмо не всплыло.

Ее лицо застыло. Она несколько мгновений сидела совершенно неподвижно, как восковая кукла. Темные круги под глазами потемнели еще больше.

– А может, это был Матс. На этот раз и в самом деле delete. Я ничего не знаю ни о Себбе, ни о Матсе.

Полицейское управление Стокгольма

Беседа с информатором «Мариной», 19 декабря 2010 года

Вел беседу Йоаким Сунден

Место: Хёгдален-центр

ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКА 6 (часть 3)

Запись беседы

М: Себбе сказал, что со мной вступит в контакт некая банковская шишка. Оказалось – Стиг Эрхардссон. Мы не виделись почти три года. Он сильно вырос за это время – теперь он был уже не шефом одной из банковских контор, каких много, а исполнительным директором «Форум Эксчендж», второй по величине сети обменников. Мы уже проводили через них наши транзакции.

Мы встретились в их главной конторе на Васагатан. На первом этаже – большой обменник. Этажом выше – математические умники вроде меня, а руководство – еще выше.

Стиг встретил меня в вестибюле. Он заметно пополнел. Отрастил небольшую бородку – она ему, как ни странно, шла.

Провел в свой кабинет. Обстановка минималистская. Голые стены, письменный стол будто подмели. Даже компьютера нет. Единственное свидетельство, что в этой комнате кто-то бывает, – фотография в рамке на подоконнике. Маленькая девочка в белом платьице. Уменьшенная копия отца. Снимок придавал комнате какой-то личностный оттенок. Я был почти уверен, что заседания он проводит в другом месте. В каком-нибудь конференц-зале.

Когда закончился балет взаимных приветствий и выражений почтения, Стиг пригласил меня сесть и понизил голос:

– Насколько я понимаю, вы опять принимаете участие в заметном количестве идущих через нас транзакций.

Заметное …

Конечно, заметное, раз он заметил. Но вот как заметил – вопрос. В последнее время ни я, ни Микаэла следов не оставляли. Работали анонимно.

Я поначалу не понял, что это: угроза или туманный намек.

– Возможно, – выжидательно сказал я.

– Что ж… мне очень приятно, что вы пользуетесь нашими услугами так часто и так регулярно. Поэтому у меня есть к вам предложение.

Совершенно другой человек, не тот, с потными подмышками, с которым я встречался когда-то, когда Себбе расквасил его новенький «Мерседес». Раскованный, самоуверенный, как боксер-тяжеловес перед матчем со слабым противником.

– Могу гарантировать куда более гибкие процедуры, чем те, к которым вы привыкли. Мои зайчики позаботятся.

– Ваши зайчики…

– Зайчата, – он улыбнулся. – Девочки в конторе. Умненькие, понятливые. С ними легко работать.

– Что ж… звучит интересно.

Стиг почесал бородку.

– В таком случае мы… вы и я… должны заключить взаимовыгодное соглашение.

– Само собой. А как это будет выглядеть на практике?

Несколько минут мы обсуждали, как это будет выглядеть на практике. В кабинет заглянуло солнце, и маркизы над окнами поползли вниз – должно быть, управлялись сенсорами.

– И еще вот что, – сказал Стиг. – Ваши люди должны знать пароль. Это наш ключ, так сказать.

– Слушаю со всевозрастающим вниманием, – улыбнулся я, настолько заговорщический вид был у моего собеседника.

– Первый раз ваш человек скажет, что он хочет получить все в голубом пластиковом пакете. Потом можем варьировать, но пока действует именно этот пароль. Голубой пакет.

…С Сесилией все было спокойно. Я съехал из дома через пару недель после того, как она объявила о своем желании развестись. Понял, что это не с бухты-барахты. Наверняка долго обдумывала. А еще точнее: приняла решение еще год назад. Просто никак не решалась. Дети, конечно, были в отчаянии, особенно Лиллан. Никак не могла понять, почему ее мама и папа должны жить отдельно.

– Вы же не ссоритесь, – повторяла она. – Вы же не как родители Акселя и Эббы, те только и делают, что орут друг на друга.