Сандроне Дациери - Не тронь гориллу

Теперь уже я покачал головой:

– Нет. Или вы принимаете мои условия, или закрываем тему. То, что вы предлагаете, меня не устраивает: на меня работают еще два человека и, как вы можете догадаться, не за мои красивые глаза. К тому же, мне надо закупить запас пластырей, учитывая издержки моей деятельности.

Она задумалась на мгновение, затем попросила мужа передать ей чековую книжку, заполнила один листок и протянула мне. Цифра была та самая, которую назвал я.

– Ну что ж, теперь вы работаете на меня?

Я вздохнул:

– Да, синьора.

– Тогда жду от вас первого отчета. Я слушаю…

Я рассказал ей все, что знал, не щадя ее чувств и не сдерживая себя при упоминании пикантных деталей. Когда она услышала мои слова о Раффаэле-Анджело, у нее от гнева вспыхнуло лицо, но она меня не перебила.

– Вы не догадываетесь, кто мог быть этот загадочный друг семьи и… приятель вашей внучки до Блондина? – спросил я ее.

– Догадываюсь, – ответила она голосом, в котором сквозила ненависть. – Я даже была на его похоронах. Это Клаудио Карапелли. Я знаю, что вы познакомились с его женой.

– Да. И с ее шофером тоже. Это она убила мужа?

– Нет. Он умер от рака шесть месяцев назад.

Хорошо, так как это сэкономит мне время по проверке списка. Плохо, потому что я теряю возможную версию.

– Вы знали о связи вашей внучки с синьором Карапелли?

Она обожгла меня взглядом:

– Какого вы обо мне мнения! Да знай я об этом, сделала бы все, чтобы это прекратить!

– Когда мы встретились впервые, вы утверждали, что вы единственная, с кем Алиса откровенна. Стало быть, вы ошибались.

Это был удар ниже пояса, и она не сумела скрыть, как ей больно. Некоторое время она сидела, опустив голову, потом сказала:

– Очевидно, я действительно не знала свою внучку, хотя мы были очень привязаны друг к другу. Никто в семье не знал истинную Алису. Теперь этого уже не исправить, но я постараюсь сделать все, чтобы ее убийца, кем бы он ни был, понес наказание.

– На сегодняшний день у нас нет ничего, что подтверждало бы невиновность Скиццо, – заметил я.

– Я хочу, чтобы в этом деле была полная ясность. Когда результат меня удовлетворит, я вам скажу об этом. Позвоните мне завтра вечером на мобильный телефон. – Она протянула карточку с номером. – Можете звонить в любой час, если вам будет необходимо связаться со мной: с некоторых пор я мало сплю.

Я взял карточку:

– Хорошо, я позвоню завтра, хотя не уверен, будут ли у меня новости.

– Увидим. А если вам что-нибудь понадобится для той девочки, которая торговала собой, дайте мне знать.

Я крутил карточку в пальцах. Превосходная печать.

– Очень любезно с вашей стороны. Вы пытаетесь предотвратить несчастье, которое может случиться с ней, как оно случилось с вашей внучкой?

Она вновь обожгла меня взглядом:

– Может быть.

– Вы думаете, вам удалось бы помешать убийству?

– Может, да, а может, и нет. – Ее руки нервно разглаживали накидку. – Алиса была несчастна и стремилась к саморазрушению. Ей это удалось.

– Но так было не всегда. Я видел в одном журнале ее фотографию, сделанную несколько лет назад. На ней Алиса кажется счастливой девочкой. Что могло сломать ее?

Она пожала плечами:

– Думаю, все началось со смерти Джулии.

– Кто это?

– Одноклассница Алисы. Она родилась со злокачественной опухолью в сердце, и однажды сердце начало давать сбои. Ее родители были небогатыми людьми и объявили общественную подписку, чтобы собрать деньги на операцию за границей, но не успели набрать нужной суммы.

– Для Алисы это был шок?

– Еще какой. Хотя тогда я этого не понимала. Алиса никогда не дружила с Джулией и не навещала ее. Она узнала о ее смерти, играя в теннис с отцом. Внешне она не показала, что особенно расстроена. Но, выйдя на площадку, через некоторое время разломала ракетку о корт, и с ней случился истерический припадок. Когда ее привезли домой, она крушила все, что было в ее комнате, пока не прибыл доктор и не сделал ей успокаивающий укол.

– С этого все и началось?

– Да. С того дня Алиса начала часто прогуливать уроки. – Она коротким движением погладила руку мужа, лежащую у нее на плече. – И больше никогда не играла в теннис, хотя очень любила его.

– Никому из вас не пришло в голову, что Алиса испытывала чувство вины за то, что была богата? Что устыдилась своей семьи, которая не сделала ничего, чтобы спасти жизнь девочки, такой же, как она, когда достаточно было просто открыть кошелек?

Она повернула ко мне лицо, и я увидел ее такой, какая она была на самом деле: слабой и несчастной старой женщиной.