Тесс Герритсен - Бешенство

Зазвонил телефон. Альпрен поднял трубку. Когда он положил ее, глаза у него холодно заблестели – детектив был явно доволен собой.

– Нашли ее «Мерседес».

– Где?

– В аэропорту Логан. Она оставила его в зоне посадки. Видимо, очень торопилась в самолет. – Полицейский поднялся. – Нет смысла дальше тянуть резину, док. Она не приедет.

По дороге домой Дворак не стал включать радио, но тишина только подогревала его тревогу. Тоби сбежала, думал он, и объяснение тому лишь одно – нечистая совесть и уверенность в неизбежном наказании. Однако некоторые детали продолжали беспокоить его. Он попытался мысленно воспроизвести цепочку ее действий. Тоби едет в Логан, оставляет машину в зоне посадки, спешит в терминал и садится на самолет в неизвестном направлении.

Но это лишено всякой логики. Оставить машину в пассажирской зоне значит явно привлечь к ней внимание. Гораздо предусмотрительнее было бы поставить ее на одну из битком забитых гостевых парковок возле аэропорта, где она могла бы еще долго оставаться незамеченной.

Значит, на самолет Тоби не садилась. Может, Альпрен и считает ее глупой, но Дворака не проведешь. Детектив впустую тратит время, проверяя рейсы из Логана.

Похоже, она сбежала другим путем.

Вернувшись домой, Дворак сразу направился к телефону. Он был страшно зол на Тоби – из-за ее предательства и на себя – за наивность. Он поднял трубку, чтобы позвонить Альпрену, затем снова положил ее. Заметив мигание автоответчика, он нажал кнопку.

Электронный голос объявил время – пять сорок пять. Затем заговорила Тоби:

– Я в больнице Спрингер, в медицинской библиотеке, добавочный номер два пять семь. Тебе стоит взглянуть на то, что здесь есть на «Медлайне». Прошу тебя, пожалуйста, перезвони мне быстрее…

Последний раз они говорили примерно в половине восьмого, значит, она звонила раньше. Он вспомнил: Тоби пыталась что-то объяснить, но он оборвал ее, прежде чем она успела рассказать о своей находке.

«Спрингер, медицинская библиотека… стоит взглянуть на то, что здесь есть на „Медлайне“. Прошу тебя, пожалуйста, перезвони мне быстрее…»

Боль словно кулаком ударила в живот – ни вздохнуть, ни охнуть. Закрыв глаза и стиснув зубы, Молли прижала пальцы к ладоням и натянула ремни, которыми были закреплены ее запястья. Лишь когда схватка закончилась, она тихонько заскулила от облегчения. Молли не ожидала, что роды будут проходить в такой тишине. Ей казалось, что она будет громко кричать, полагала, что боль – дело шумное. Но когда пришло время, когда появились предвестники новой схватки и матка снова сжалась, Молли вытерпела, не проронив ни звука; ей сейчас хотелось не кричать, а свернуться в комочек и спрятаться где-нибудь в темноте. Однако они ее в покое не оставят.

Их было двое, оба одеты в голубые хирургические халаты, сквозь узкую щель между маской и шапочкой проглядывали лишь глаза. Мужчина и женщина. Ни один из них с Молли не разговаривал, она для них была всего-навсего безымянным объектом, немым животным с разведенными и привязанными к столу ногами.

Наконец схватка прошла, пелена боли рассеялась, и Молли снова стала осознавать окружающее. Тремя слепящими солнцами над ней сияли лампы. Жестко поблескивала стойка капельницы. От нее к вене тянулась пластиковая трубка.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Мне больно. Так больно…

Врачи не обратили на нее внимания. Взгляд женщины был прикован к флакону капельницы, мужчина не сводил глаз с промежности Молли. Если бы на его лице промелькнула хотя бы тень вожделения, Молли было бы спокойнее. Но ничего подобного в его взгляде не было.

Начиналась новая схватка. Молли задергалась в своих кожаных «наручниках», пытаясь перевернуться на бок; боль внезапно сменилась яростью. В бешенстве она заерзала так, что стол затрясся, издавая металлические звуки.

– Капельница не берет, – сообщила женщина. – Мы можем как-нибудь еще усмирить ее?

– Никакой анестезии, – возразил мужчина. – Мы потеряем схватки.

– Пустите меня! – завопила Молли.

– Я не собираюсь терпеть этот ор, – отрезала женщина.

– Тогда набирай питоцин, подгоним это чертово существо. – Он наклонился и ввел затянутые в резину пальцы в промежность Молли.

– Пусти… те… меня! – выдохнула она, ее голос потонул в накатившей волне боли.

Пальцы мужчины усилили ее мучения, Молли закрыла глаза, слезы потекли по лицу.

– Шейка полностью раскрылась, – доложил мужчина. – Уже на подходе.