Геннадий Астапов - Идет охота на волков

Булат-Сифон получил добро, казахстанские воры сочли изложенные аргументы уважительными для вынесения приговора чимкентским бандитам. Созданные летучие отряды, малочисленные, но стремительные, хорошо организованные — теперь имеют право нанести «Серым волкам» удар.

Толковище интеллигентных людей продолжалось не более часа. Мужчины распрощались, некоторым из них предстояла дорога в Актобе, Атырау, Павлодар, Караганду.

Булат-Сифон вернулся в свою волгу, Ланцет вопросительно смотрел на него, все еще виновато жмурясь от вчерашней попойки.

— Нашли время пить! — пробурчал Булат-Сифон, снимая шляпу и садясь. — На завтра билеты до Питера закажи.

— Хорошо. Что решили?

— Летим в Питер. Потом — побарнаулим. Давай-давай! Ехали!

В аэропорту Пулково было как всегда взавал людей. Цыганки и цыганята хапали их за полы пиджаков, навязчиво набиваясь в предсказатели судьбы. Слезливо-хамовато-наглые рожи, мелькавшие в толпах наэлектролизованных пассажиров, до одури надоели Булату-Сифону ещё в Москве. Ланцет энергично расшвыривал их, как ледокол, прокладывая путь своему патрону. Диктор второй раз обращалась к прибывшим депутатам Государственной Думы пройти к встречающим в веб-зал. Когда Ланцет оттолкнул попавшегося под руку молодого матросика Балтийского флота — Булата-Сифона ухватила за локоть цыганка, семенящая рядом с ребенком на руках. Он в сердцах выругался:

— Отстань, лист банный! Уйди!

Но не так просто от неё избавиться.

— Красавец! Мне понравилось твое лицо! — тараторила та, перехватывая ребенка другой рукой. — Всю правду скажу, не за деньги, милый, не за деньги! В глазах всю жизнь тебе прочитаю!

— Уйди сказал! Милицию крикну! — громко пригрозил Булат-Сифон, посмотрев на близко стоящего длинного сержанта без всякой надежды. — Тот будто бы не слышал, задрав голову — вертел ею, кидая взгляды поверх толпы.

Другого от него и не ждали.

Остановились у камеры хранения, Ланцет, пританцовывая и сунув руки в карманы, почти простонал:

— Невмоготу, Булат! Отлить надо, еще в самолете припекло, до сих пор терплю!

Тот насмешливо махнул:

— Иди, иди! Писающий мальчик.

Ланцет устремился в туалет, диктор в третий раз объявила депутатам Гос. Думы о встрече. Что за неорганизованный народ!

Булата-Сифона сзади тронули за руку, он оглянулся.

— Опять ты!

— Послушай! У тебя большие дела начинаются! — не отпускала цыганка, ловко управляясь с малышом. Возле неё вертелись ещё несколько баб в широких цветных платьях, с бусами, кольцами, серьгами, болтливых и громкоголосых. — Не жмись ты, рубль дай, мне хватит!

Булат-Сифон согласился с ухмылкой.

— Ну, хрен с тобой. — вынул мелочь и отдал.

Та обрадовалась, перевернула ему ладонь кверху, заторопилась:

— Были у тебя, друг, неприятности! Из-за женщины неприятности! Какая-то черная — есть у тебя черная? — зло имеет. Берегись той женщины, у неё большая сила! — и цыганка показала на карман пиджака. — Чтобы продолжить, покажи этот карман. Не бойся, денег не прошу. Такой обряд гадания, так нужно!

Булату-Сифону стало смешно, насколько держат его за лоха, насколько просты приемы отбора денег у этой оравы из табора. Сейчас он по очереди вывернет карманы, то есть засветит их пустоту или наполненость. Рядом топчатся ловкие подельники, для которых, собственно, эта информация и предназначается — карманники. Ежели наружные карманы пусты, значит, кое-что имеется во внутренних, а дальше — вопрос техники. Но дело построено ещё и таким образом, что нельзя ни мента позвать, потому что, он в доле, ни уронить неловкое слово, на которое гадалки специально нарываются. Лишь стоит это слово произнести — сбежится весь табор защищать «обиженную», в толчее и неразберихе, которую они устроят — пропали башли!

Булат-Сифон видел, как издалека, с двух сторон спешат на подмогу Ланцет и встречающая братва от питерских воров. И улыбаясь, шутки ради, согласился засветить карман. Вынул оттуда расческу, носовой платок, монеты — сдачи от пепси-колы. Монеты передал гадалке, она приняла их с сожалением, и продолжила чревовещание:

— У тебя сильные денежные интересы, но они не исполнятся из-за черной женщины. Жизнь твоя в опасности. Не знаю кто ты, но остерегайся. Ходишь как циркач по битым стеклам, но подошвы пока целы. Не делай резких движений! Или умоешься собственной кровью. Жизнь длинная и корявая, ты как одинокий зверь бежишь впереди стаи, ты вожак. Но бойся, тебя готовы растерзать!