Евгений Костюченко - Русские флибустьеры

Старшина присел над открытым люком и глянул вниз.

- Сказать по правде, капитан и не останавливал бы вас. Но у нас на борту важная шишка. Сенатор. Пятые сутки идем от Флориды и никого чужих не встретили. Он аж подскочил, когда вас увидел. Придем в Гуантанамо, небось, побежит на флагман, докладывать о своих подвигах. Я ему сразу сказал, что тут не может быть никакой контрабанды. Но ему охота покомандовать. А что за вымпел у вас на грот-мачте?

- Императорское Географическое общество. У нас научное судно.

- Да я вижу. - Старшина прошелся вдоль борта и остановился возле приспособления, установленного Беренсом. - Что это за хрень?

- Это самая научная хрень из всей хрени на этом судне, - гордо заявил Виктор Гаврилович, щеголяя безупречным матросским произношением. - Мы берем пробы воды с различных глубин. Измеряем температуру и плотность. И таким образом составляем карты морских течений.

- Полезное дело, - кивнул старшина. - Я бы дорого дал за такую карту. Особенно если б на ней были указаны течения между островами. Если надумаете идти к Ямайке, держите южнее, тогда вас никто больше не остановит. К Кубе идти не советую. Там сейчас теснота, не протолкнуться. Весь флот сгрудился у Сантьяго, да еще орава таких же, как этот китобой, мобилизованных. А там, где нет наших, можно напороться на испанские канонерки. Они попрятались на мелководье среди островов.

- У нас нейтральный флаг, - сказал Кирилл.

- Испанцы его могут не разглядеть. Так что держитесь южнее. Потом, когда кончится война, будете изучать течения вокруг островов. А сейчас не стоит рисковать.

- Спасибо, старшина.

- А разве война еще не кончилась? - спросил Беренс.

- Черт ее знает. Говорят, у испанцев не осталось ни одного боевого корабля. Говорят, в Сантьяго нет ни одного солдата, и наши комендоры долбят по гражданским. Говорят, у нас уже серьезные потери: не боевые, а из-за лихорадки и дизентерии. Если это называть войной, то она еще не кончилась. Черт его знает, что это за война. Но вы все же держитесь южнее.

Он еще раз пожал руку Кириллу и ловко спустился обратно в шлюпку.

Пароход коротко и сипло прогудел, забухтел машиной и пошел себе дальше.

- Дрейфуем до темноты, - сказал Кирилл. - Ночью выйдем на траверс Сьенфуэгоса, с рассветом пойдем к берегу.

- А если этот вернется? - спросил Петрович, провожая пароход недобрым взглядом.

- Ему незачем возвращаться. Ты же слышал: весь флот собран к Сантьяго-де-Куба.

- Тогда чего ради он тут оказался?

- Вы же слышали, Лука Петрович: везет сенатора к месту боевых действий, - сказал Беренс. - Сейчас каждый политик обязан отметиться на войне. Тяжкое бремя патриотизма.

Ночью на горизонте порой мелькали сполохи. Орлов поначалу принял их за далекую грозу. Но потом увидел, как по облакам словно белая спица прошлась. Он понял, что там, вдалеке, работают мощные корабельные прожектора. И порадовался тому, что «Паллада» направлялась совсем в другую сторону.

Рассвет уже тлел на горизонте, когда Орлов снова встал к штурвалу.

- Норд-ост, - сказал ему рулевой. - Да не зевай, землей пахнет.

Это были первые слова, услышанные Орловым от него. В команде «Паллады», кроме Остермана и кока Макарушки, состояли еще трое молчаливых здоровяков. По виду - родные братья. Все рыжие, с курчавыми бородами, с наколками на руках. Боцманские команды выполнялись ими ловко, слаженно. И молча. Ни между собой, ни с коком, ни с Петровичем они не перекинулись ни словечком. Орлов даже поначалу решил, что они какие-нибудь датчане либо исландцы - на кораблях кого только не встретишь.

Но сейчас, сдавая вахту, одному из рыжих пришлось заговорить. И оказалось, что Остерман не обманывал, когда заявлял, что на борту все русские.

- Есть норд-ост, - ответил Орлов.

Он прикинул, где сейчас должна находиться шхуна. Весь день «Паллада» дрейфовала, и весь день Беренс с Кириллом только и делали, что определяли местонахождение. На закате подняли паруса и, вопреки рекомендациям старшины Пирса, взяли курс к северу. По всем расчетам Орлова выходило, что где-то рядом уже должна быть Куба. Значит, осталось недолго. Насколько он понял из услышанного, на Кубе им надо будет кого-то взять на борт, чтобы доставить в Галвестон. Причем на этот раз шхуне не придется кружить и топтаться на месте, вызывая ворчание Петровича. На этот раз все будет проделано с наибольшей возможной скоростью. До сих пор «Паллада» подкрадывалась к Кубе, словно кошка к пичуге - медленно, двигаясь в сторону от цели и даже не глядя на нее, чтобы потом настичь одним внезапным броском. Но, перешагнув невидимую линию морской блокады, медлить было уже нельзя.