Роберт Кемпбелл - Расчудесный Хуливуд

Во сне Канаан слышал чириканье птицы. Повернув голову и навострив уши, он понял, что никакая это не птица. Это звала на помощь его маленькая племянница. Он с трудом стряхнул дремоту. Полицейский, о котором ходили легенды, будто он никогда не спит, взял да и заснул на посту. На посту, на который поставил себя сам.

И тут он понял, что крик, донесшийся до него, прозвучал вовсе не во сне. Крик стоял в приюте Святой Магдалины.

Ноги у Канаана стали ватными. Но все-таки ему удалось как-то выбраться из машины. Перед ним в аллее промелькнула какая-то тень. Он бросился через дорогу, но не смог развить нужную скорость. Кем бы ни был этот человек, Канаану было его не догнать.

– Эй! Стоять! – крикнул он.

Бегущий обернулся, и Канаан увидел его лицо.

В свете уличного фонаря мелькнули бледная кожа и похожие на шерсть испуганного кота вздыбившиеся волосы.

Канаан понял, что это мальчик лет тринадцати, самое большее четырнадцати. И лицо его было ему знакомо.

– Не шевелись! Ни с места! – крикнул Канаан.

В ответ на это мальчик припустил, как заправский спринтер. И через несколько секунд пропал из виду. Однако Канаан успел увидеть достаточно. Этого мальчика все называли Котлетой. Чего он сейчас не смог понять, это как он ухитрился не опознать его сразу – на фотографии, которую показал ему Свистун. И где тот точно так же прищурился, как сейчас под фонарем. Тогда – под солнцем, а сейчас – под фонарем.

Свистун и Риальто ехали под дождем; дорога вилась по знаменитому бульвару на много миль, уходила за особняки на Беверли-Хиллс, за университетский кампус, пересекая фривей на Сан-Диего, огибала Брентвуд-Хайтс, лежащий на отшибе и делающий вид, будто он представляет собой совершенно отдельный городок, и бежала дальше по морскому берегу в районе Санта-Моники.

Они взяли чуть дальше на север, чем следовало бы, объехали трактир "У Бадди", возле которого в Лягушачьей Яме пятнадцать лет назад нашли обезображенные трупы трех женщин.

Выехали на длинную, в семь миль, песчаную полосу, известную как колония Малибу, – поселок роскошных вилл, не имеющий центра, – семь миль в длину и шестьсот ярдов в ширину.

Риальто проехал мимо дома Пола Хобби, выключил зажигание и передние фары. На крыльце соседнего дома стоял под зонтиком мужчина в белых парусиновых брюках и в белом свитере.

Свистун потянулся к ручке, собравшись открыть дверцу машины.

– Меня не жди, – сказал он.

– Ты что? Здесь ничто не ходит, кроме маршрутного такси, да и того даже днем не дождешься.

– Возвращайся к Четырем Углам. Поиграй на тотализаторе.

– А как же ты доберешься домой?

– Да уж как-нибудь.

– Льет как из ведра.

– Ну, это же не навечно. Да и доводилось мне уже здесь бывать.

– Я могу тебе понадобиться, – сказал Риальто.

– Мне не хочется, чтобы ты ошивался поблизости. Не хочется, чтобы ты во всем этом участвовал.

– В чем это – во всем?

Свистун не ответил. Открыл дверцу и вылез из машины.

Риальто, нажав на кнопку, открыл окно, пока Свистун, обойдя машину, выбирался на хайвей. Риальто высунул голову наружу.

– Не делай этого. Не стоит он того, чтобы его убивать.

– А может, он только этого и стоит.

– Не надо. Это не в твоем стиле.

– А что в моем стиле? Стоять сложа руки, пока этот ублюдок разгуливает по улицам и, может быть, замышляет что-то против Фэй?

– Этого ты наверняка не знаешь.

– Значит, имеет смысл поговорить и выяснить. Может быть, удастся ограничиться предостережением.

Человек у соседнего дома сошел с крыльца и поднял руку, привлекая к себе их внимание. Можно было подумать, будто он именно их и дожидался.

Свистун перешел через хайвей.

Риальто все никак не заводил машину. Он сидел, выжидая и, вместе с тем, раздумывая, как ему быть. Раздумывая, как поступить, если Свистун, войдя в дом, убьет там Янгера.

Свистун меж тем перешел на другую сторону. Ноги у него уже совершенно промокли.

– Вы из полиции? Меня зовут Мэнни Шайнер. Это я вас вызвал.

– А что стряслось?

– Сам не знаю. Я хочу сказать, дело не в шуме, который они подняли, исполняя эту чертову музыку на полную громкость, и все такое. Я не из тех, кто звонит в полицию, когда соседи устраивают вечеринку.

– А у вашего соседа вечеринка?

– Вот и я о том же. Я сам не могу понять, что там происходит. Пели, кричали, визжали, потом раздался какой-то грохот, как будто опрокидывают мебель.

Слушая жалобы Шайнера, Свистун смотрел на дом Хобби.