Мария Брикер - Фонарь Диогена

Был поздний вечер, неожиданно Каринка позвонила и попросила Вику срочно приехать в агентство. Голос у нее был странный – нежный и тягучий. Вика поймала машину, приехала, и тут стало ясно, почему у начальницы такой голос, – она была пьяна вдрызг. Напивалась Карина красиво, под громкие звуки классической музыки. На журнальном столике красовалась полупустая бутылка виски и стояли два квадратных стакана из прессованного хрусталя, серебряная ледница с подтаявшим льдом, пепельница, полная окурков. На полу кучкой валялась одежда. Сама Карина, как королева, возлежала на кожаном диване в черном кружевном белье и лаковых ботфортах на шпильке. Зрелище было ужасное! Вика смутилась, робко предложила вызвать такси и отвезти Карину домой. Та глухо рассмеялась, налила ей полный стакан виски. Вика выпила лишь половину, больше не смогла, и уселась в кресло напротив Карины. Стены кабинета поплыли, и лицо Карины утратило четкость очертаний. Начальница выудила откуда-то ядовито-розовую блестящую тряпочку и швырнула ее Вике на колени. Тряпочка оказалась пошлым комбидрессом из секс-шопа. Карина потребовала раздеться, напялить мерзость и пройтись, торжественно сообщив Вике, что скоро приедет важный клиент, чтобы выбрать девочку на показ нижнего белья от кутюр. В этой роли Карина видит только Вику и будет ее настойчиво рекомендовать. Однако предварительно она хочет убедиться, не появился ли у Виктории целлюлит. Вика сразу поняла, что никакой клиент не приедет – Карина просто бредит по пьяни, но спорить с надравшейся начальницей ей не хотелось. Вика напялила на себя розовую мерзость, прошлась по кабинету, и неожиданно ее разобрал дурной смех. «А вы зачем разделись? – спросила Вика, хихикая, как придурочная. – Немедленно одевайтесь, иначе клиент испугается и убежит!» Карина вскинула бровки и ласково уточнила: что именно Виктория имеет в виду? Вика со счастливой улыбкой объяснила, что она имела в виду целлюлит. Карина словно взбесилась и выгнала ее вон. За что? Вика всего лишь сделала Каринке комплимент, хотела сказать, что на фоне роскошного тела хозяйки агентства ее собственное тело выглядит не идеально, клиент посмотрит на Карину и передумает брать Вику. Но Карина комплимент не оценила. Вика тогда подумала, что хозяйка так себя повела, потому что протрезвела и ей стыдно стало за свое поведение. А вдруг не в этом было дело? Вдруг Карина просто клеилась к ней, а Вика ее ухаживания проигнорировала, дурака сваляла, поэтому начальница и разозлилась. Но разве она, Вика, – оракул? Нет чтобы прямо все ей сказать, Вика повела бы себя более тактично и мягко ее отшила бы. Странные все-таки существа люди – говорят, когда надо молчать, и молчат, когда надо говорить! Каринка сейчас молчит, но даже ежу понятно, что ей надо говорить, дуре, иначе дело – труба.

– Короче, Кара, мне надоело твое упрямство, – потерял терпение Бесов, приподнял голову Карины за подбородок и заглянул ей в глаза – последнее, так сказать, психологическое предупреждение.

– Я хочу вначале получить гарантии, – прошелестела Карина.

– Гарантии? – усмехнулся Сева. – Гарантии чего, солнце мое? Ладно, даю слово, что если ты, сука, скажешь неправду, то я тебя…

– Анжелика Сологуб, – прошептала Карина.

– Кто?! А… – не удержалась от вопроса Вика, но опомнилась и замычала: – А… А… можно мне водички попить? Во рту что-то пересохло.

– Громче! – рявкнул Бесов.

– Во рту все пересохло! – завопила Вика.

– Блин, да я не тебе, – поморщился Сева.

Вика осторожненько кивнула.

– Анжелика Сологуб! – по слогам произнесла Карина.

– Ни фига себе, сказала я себе, – пропела Вика, схватила чашку со стола и без спросу допила чаек Бесова. Никаких сомнений – Карина сказала правду. Это что же получается? Вика глубоко задумалась, но, как ни пытала она свой мозг, умных мыслей больше не приходило. Глупых – тоже.

– Я не виновата! Я просто делала то, что мне Анжелика велела. Я просто хотела ей помочь…

– Просто ничего не бывает, солнце мое! Давно у вас с ней роман? – ехидно спросил Бесов.

Карина дернулась, как от удара, глаза ее наполнись собачьей болью.

– У вас устаревшая информация. Мы расстались, – сквозь зубы процедила хозяйка агентства.

– Какая жалость! – скривился Бесов. – Ну ничего, Кара, не расстраивайся. Найдешь себе другую.

– Да что вы понимаете! – закричала Карина. – Что вы понимаете в любви…

Два года назад…

Настроение было хрупким, как подмерзшие лужицы на асфальте. Кара научилась быть спокойной всегда, при любых обстоятельствах, но сейчас любая мелочь могла выбить ее из колеи. Виновата во всем была весна – вкатилась, зараза, сахарным арбузом в душу, раздразнила гормоны обманчивым мартовским теплом, и снова накрыло Кару острое ощущение одиночества. Кара с этим чувством давно смирилась, приучила себя гармонично с ним сосуществовать, и ей даже удавалось кайф ловить от собственной независимости. Хорошо ей было, комфортно, легко – ничто не тревожило, полный штиль в сердце, ясная голова, холодный рассудок, но дурная весна в любую минуту могла пустить все ее сеансы психотерапии коту под хвост. Кара пока держалась, балансируя на грани, сорваться «жаба» мешала: слишком много средств было вложено в модного психоаналитика, чтобы так запросто расстаться с душевным покоем из-за прихотей погоды, вновь поверить в возможное счастье – и стать самым несчастным человеком на земле. Нет уж! Дудки! Она справится, выдержит, переживет этот март, как пережила прошлый, устоит. Хватит с нее лживых обещаний весны, больше никаких нервных срывов и депрессняка. Любовь – это иллюзия. Одиночество – ее стихия, ее кредо, ее стиль – уговаривала себя Кара, кутаясь в серебристый норковый полушубок на остановке трамвая и прикидывая, как поступить: поймать попутку или прокатиться на рогатом транспорте. До дома было недалеко, пешком от силы пятнадцать минут, но к вечеру подморозило и тротуары превратились в каток, шагать на каблуках по льду – опасно. У дверей агентства она чуть было не свернула себе шею – поскользнулась на лестнице.