Агата Кристи - Бремя любви

На что последовал ответ Лауры, незамедлительный и нежный.

Две недели спустя Ширли с мужем-инвалидом приехали домой.

Любящие руки Лауры обняли Ширли, и та подумала – неужели ей когда-то так не хотелось приезжать домой?

Это ее дом. Она опять под защитой любви Лауры. Она опять чувствует себя ребенком.

– Дорогая Лаура, я так рада вернуться… Я так устала, так смертельно устала…

Лаура была потрясена видом сестры.

– Ширли, дорогая, тебе пришлось столько пережить… но теперь тебе больше нечего беспокоиться.

Ширли с тревогой сказала:

– Только не обращай внимания на то, что говорит Генри.

– Конечно, не буду. Это ужасно, особенно для такого мужчины, как Генри, – оказаться совершенно беспомощным. Пусть выпускает пары сколько хочет.

– О Лаура, я вижу, ты понимаешь…

– Я понимаю.

Ширли с облегчением вздохнула. Только в это утро она поняла, в каком же напряжении она жила все последнее время.

Перед тем как уехать за границу, сэр Ричард Уайлдинг заехал в Белбери.

Ширли прочитала его письмо за завтраком и передала Лауре.

– Ричард Уайлдинг. Это тот путешественник?

– Да.

– Я не знала, что он твой друг.

– Тебе он понравится.

– Пусть он приедет к ленчу. Ты хорошо его знаешь?

– Какое-то время я даже была влюблена в него.

– О! – Лаура уставилась на сестру. Она призадумалась…

Ричард приехал несколько раньше, чем его ждали.

Ширли была у Генри, и его встретила Лаура. Она повела его в сад.

Про себя она подумала: «Вот человек, за которого Ширли должна была бы выйти замуж».

Ей понравилось его спокойствие, теплота, приветливость, и даже его властность. Если бы Ширли никогда не встречала Генри! Генри с его обаянием, ненадежностью и скрытой за всем этим безжалостностью!

Ричард вежливо спросил про больного. После обычного обмена любезностями Ричард Уайлдинг сказал:

– Я встречался с ним пару раз. Мне он не понравился. – И быстро спросил:

– Почему вы не удержали ее от этого брака?

– Как бы я смогла?

– Можно было что-то придумать.

– Можно ли? Не знаю.

Никому из них не показалось это мгновенное сближение странным. Он серьезно сказал:

– Могу сказать вам, если вы еще не догадались, что я глубоко люблю Ширли.

– Я так и подумала.

– Только что в этом толку. Теперь она не оставит больного.

Лаура сухо сказала:

– А вы ожидали чего-то другого?

– Нет. Иначе она не была бы Ширли. Как вы думаете, она все еще его любит?

– Не знаю. Она его ужасно жалеет.

– Как он это переносит?

– Никак, – резко сказала Лаура, – У него нет ни терпения, ни мужества. Он – он просто изводит ее.

– Свинья!

– Надо его пожалеть.

– Я отчасти жалею. Но он всегда плохо с ней обращался. Вы знали об этом?

– Она никогда не говорила. Но я слышала.

– Ширли верная жена.

– Да.

После некоторого молчания Лаура сказала внезапно осевшим голосом:

– Вы правы. Я должна была предотвратить эту женитьбу. Любым путем. Ширли была очень молода. У нее не было времени разобраться. Да, это я виновата.

Он хмуро сказал:

– Вы позаботитесь о ней?

– Ширли – единственная, кого я люблю.

– Она идет, – предупредил он.

Они смотрели, как Ширли идет к ним по газону.

Он сказал:

– Она ужасно похудела и побледнела. Бедная девочка, моя милая храбрая девочка…

После ленча Ширли и Ричард прогуливались бок о бок вдоль ручья.

– Генри спит. Мне можно выйти погулять.

– Он знает, что я здесь?

– Я ему не сказала.

– Тебе тяжело приходится?

– Да, пожалуй. Что ни скажи, что ни сделай… Главное, ничем не могу помочь. Это так ужасно.

– Ты не против, что я приехал?

– Нет, если это для того, чтобы проститься.

– Ладно, простимся. Ты теперь никогда не оставишь Генри?

– Да, я его никогда не оставлю.

Он остановился и взял ее за руки.

– Только одно, моя дорогая. Если я тебе понадоблюсь – в любое время ты напиши только одно слово:

«Приходи». И я приду с другого конца земли.

– Милый Ричард.

– А теперь прощай, Ширли.

Он обнял ее. Ее усталое изголодавшееся тело словно ожило, затрепетало. Она принялась целовать его безудержно, отчаянно.

– Я люблю тебя, Ричард, люблю, люблю…

Наконец она прошептала:

– Прощай. Нет, не провожай меня…

Она вырвалась и побежала к дому.

Ричард Уайлдинг сквозь зубы выругался. Он проклинал Генри Глин-Эдвардса и болезнь под названием полиомиелит.

Болдок был прикован к постели. Более того, при нем были две сиделки, к которым он испытывал отвращение.